Николай Страхов - Заметки об Тэне

Такимъ образомъ, книга Тэна, обильная новыми фактами, ярко освѣщающая многія новыя стороны предмета, чрезвычайно любопытная и поучительная, однакоже, можно сказать, лишена высшей поучительности, не посвящаетъ насъ въ глубину предмета. Если цѣль Тэна состояла, какъ онъ самъ говоритъ, въ томъ, чтобы отыскивать принципы, то приходится сказать, что, посредствомъ своихъ аналитическихъ пріемовъ, онъ не достигъ высшихъ принциповъ, не поднялся до верховныхъ силъ, заправляющихъ исторіею;

Но онъ, конечно, многое нашелъ, съ большой яркостью выставилъ нѣкоторыя изъ менѣе высокихъ началъ. Итогъ его открытій этого рода сводится, кажется, къ понятіямъ о либеральномъ государствѣ. Въ цѣломъ томѣ, которому имъ дано остроумное названіе Якобинскаго завоеванія, онъ превосходно показываетъ, какъ правительственною властью неизбѣжно завладѣваетъ небольшой слой людей, относительно котораго и нужно какое-нибудь огражденіе остальнымъ гражданамъ. Съ особенною ясностью Тэнъ отвергаетъ ложное понятіе революціонеровъ о правахъ государства, понимаемыхъ ими на манеръ древнихъ, грековъ и римлянъ. Со временъ древности, по словамъ Тэна, «измѣнилась самая глубина душъ»; въ людяхъ развились чувства, которыя совершенно непримиримы съ порядкомъ античныхъ обществъ. Эти чувства указываются двумя многосодержательными словами: совѣсть и честь. Тэнъ написалъ объ нихъ превосходныя страницы. Развитіе совѣсти онъ относитъ къ религіи и излагаетъ его слѣдующимъ образомъ:

«Одинъ въ присутствіи Бога, христіанинъ почувствовалъ, что въ немъ какъ воскъ растаяли всѣ узы, соединявшія его жизнь съ жизнью его группы; потому-что онъ стоитъ лицомъ къ лицу съ судіею, и этотъ непогрѣшимый судія видитъ души такими, каковы онѣ есть, не смутно и въ кучѣ, а раздѣльно, каждую особо. Передъ его трибуналомъ, ни одна душа не порука за другую, каждая отвѣчаетъ только за себя, ей вмѣняются лишь одни ея дѣла. Но эти дѣла имѣютъ безконечное значеніе; ибо сама она, искупленная кровью Божіей, имѣетъ безконечную цѣнность; поэтому, смотря по тому, воспользовалась ли она или нѣтъ божественною жертвою, ея награда или ея казнь будетъ безконечна: на послѣднемъ судѣ передъ нею откроется вѣчность мученія или блаженства. Передъ этимъ превышающимъ всякую мѣру интересомъ исчезаютъ всякіе другіе интересы; впередъ главнымъ ея дѣломъ будетъ забота оказаться праведною не передъ людьми, а передъ Богомъ, и каждый день въ ней вновь начинается трагическій разговоръ, въ которомъ судія спрашиваетъ, а грѣшникъ отвѣчаетъ. Вслѣдствіе этого діалога, продолжавшагося восемнадцать вѣковъ и продолжающагося и теперь, совѣсть изострилась, и человѣкъ постигъ безусловную справедливость. Исходитъ ли она отъ нѣкотораго всемогущаго владыки, или же держится сама собою, на подобіе математическихъ истинъ, это ничуть не умаляетъ ея святости, а потому и ея авторитета. Она повелѣваетъ верховнымъ тономъ, и то, что она поволѣваетъ, должно быть исполнено во что бы то ни стаю: есть строгія заповѣди, которымъ долженъ безусловно повиноваться каждый человѣкъ. Отъ нихъ не освобождаетъ никакое обязательство; если человѣкъ нарушаетъ ихъ потому, что принялъ противоположныя обязательства, онъ все-таки виноватъ, а сверхъ того, виноватъ, что обязался. Обязаться дѣлать преступное есть уже преступленіе. Поэтому вина его является ему какъ бы двойною, и внутреннее жало жалитъ его два раза вмѣсто одного. Вотъ почему, чѣмъ чувствительнѣе совѣсть, тѣмъ сильнѣе въ ней нежеланіе отказываться отъ себя; заранѣе она отвергаетъ всякій договоръ, который могъ бы повести ее къ совершенію зла, и не признаетъ за людьми права налагать на нее угрызеніе» [12] Les origines etc. La révolution, T. III, стр. 126. .

Развитіе чувства чести Тэнъ приписываетъ феодализму, что, конечно, совершенно справедливо, хотя объясненіе этого развитія, сдѣланное Тэномъ, намъ кажется неполнымъ.

Во всякомъ случаѣ, современное государство не только не признаетъ за собою права на честь и совѣсть людей, но должно считать своею обязанностію принимать всѣ мѣры противъ ихъ стѣсненія и нарушенія.

Изъ нашихъ замѣтокъ, можетъ быть, читатель хотя отчасти увидитъ, до какой степени любопытны и содержательны сочиненія Тэна. Они привлекаютъ вниманіе и будятъ мысль, о чемъ бы онъ ни писалъ. Если и остановились на недостаточности его теоретическихъ началъ, то потому лишь, что намъ всегда въ этой области слѣдуетъ задаваться самыми высокими требованіями. На умственномъ мірѣ Франціи, какъ мы видимъ, отразилось вліяніе лучшей поры германскаго мышленія. Французскіе писатели послѣдняго времени, Ренанъ, Тэнъ, Вашро, Шереръ, Аміель и пр., прямо заявляютъ, что ихъ высшій авторитетъ и руководитель — Гегель, или вообще нѣмецкій идеализмъ. Зачѣмъ же намъ, русскимъ, «жить этого тѣнью», какъ выразился однажды Ренанъ, быть отраженіемъ этого отраженія? Намъ слѣдуетъ обратиться прямо къ источнику этой мудрости и постараться на основаніи ея началъ разсматривать блестящія попытки ея новыхъ учениковъ.