Виссарион Белинский - Прекрасная астраханка, или Хижина на берегу реки Оки

Эти строки мне кажутся немного странными: я нимало не сомневаюсь в том, что, во времена Стеньки Разина, чай был во всеобщем употреблении, точь в точь, как теперь, что дочери тогда, как и теперь, поздравляли своих родителей с добрым утром, особенно дочери купецкие, что матери, в ироническом штиле, с дочерьми говорили во множественном числе; но я с трудом могу верить, чтобы романы тогда были в таком гонении. Очевидно, что это еще вопрос, вопрос исторический и литературный, который должно исследовать. В ожидании, пока явится ученый, который разрешит этот вопрос, будем следовать за нитью рассказа.

Мать упрекает мужа, что он позволяет дочери читать романы, «без чтения которых она была бы невинна, как ангел, и добродетельна, как мать ее!..» Муж отвечает жене, что она сама смолоду до того любила романы, что забывала для них обед и ужин. Но это читателю и без того видно, потому что мать объясняется слогом книжным и ораторским, которого купчихе времен Стеньки Разина нельзя было приобрести без чтения романов. Но жене не понравилось возражение мужа. «Сею насмешкою, – говорит она, – думаешь ты поселить в единственной нашей дочери неуважение к своей матери». Пошло слово за слово, и старики побранились; в этой ссоре мать Анастасии от романического и книжного языка постепенно перешла к слогу простому, разговорному, который употребляется и теперь не токмо купцами и мещанами, но и чиновниками, в домашних объяснениях с их сожительницами.

Вдруг входит Стефан (сын Стеньки Разина).

– Боже! – вскрикивает Анастасия. – Это он! – и упадает в обморок.

Так и должно! если девицы, во времена Стеньки Разина, читали романы, то, без сомнения, должны были уметь падать в обморок. Конечно, нынче это выходит из моды, но, во времена Стеньки Разина, сей обычай существовал во всей силе.

Стефан, как образованный молодой человек, бросился помогать своей возлюбленной.

– Прочь, прочь! – кричит Мария (мать Анастасии: в порядочных и истинно классических романах никогда не называют по отчеству героев и особенно героинь, хотя бы сии были и купчихи). Что ты за птица, взлетевшая в высокие хоромы? Если ты лекарь, то не нужны твои пособия; у нас есть лучшее лекарство: святая вода, антидор, воскресная молитва от врагов и супостатов, коих поручения ты, может быть, принимаешь, и будучи столь прекрасен, думаешь соблазнить нас, как святых отцов в пустыне, и посеять здесь клевету и раздор? Но и того хуже, если ты сын убийцы и разбойника, проливающего невинную кровь, ищущего случая излить яд свой в недра добродетельного семейства!.. Удались, исчезни, яко дым и прах!

Каков образчик красноречия?.. Знаете ли, что я в нем вижу? – А что?.. Да уж, верно, то, чего никто не видит. Коротко и ясно: я сделал историческое открытие, нашел новый факт.

О! недаром я давно подозревал в себе историко-критическую способность, дар соображения и богатых выводов из самых бедных данных. Да, в этом случае, я не уступлю самому г. Скромненку, {6}который так много уже открыл нового в нашей истории, хотя и не очень давно ею занимается. Дело вот в чем: по сей красноречивой речи матери Анастасии я заключаю, что во времена Стеньки Разина преподавание риторики было в самом цветущем состоянии, что ей учили даже женщин. Заметили ль вы, что Мария, мать Анастасии, выражается всеми тремя родами слога: с Стефаном высоким, с дочерью средним, а с мужем низким. Кому не известно, что оное остроумное разделение слога на высокий, средний в низкий – относится к отдаленным временам и всеми нашими учителями и законодателями красноречия, от Ломоносова до гг. Плаксина и Глаголева , {7}признается необходимым? Но посмотрим, какое действие произвела на Стефана громовая выходка Марии.

Ужасное!.. Он затрепетал всеми членами и побледнел…

– Что это значит, государь мой? – спросил его Владимир (отец Анастасии). – Следовательно слова жены моей справедливы… Отчего вы так трепещете?

– От несправедливых ее упреков! – отвечал Стефан, стараясь принять на себя спокойный вид.

– А мне кажется, – возразил Владимир, поглаживая свою лысину, – они не несправедливы; ибо честный человек оных не боится и с равнодушием переносит все насмешки и ругательства и, почитая себя непричастным таковым укоризнам, еще более возвышается в душе своей, а вы… вы… молодой человек… ах! право ужасаюсь за вас – и мне кажется, что слова жены моей справедливы! Скажите: кого я имею честь видеть в моем доме, т. е. кто вы именно.