Николай Добролюбов - Русская цивилизация, сочиненная г. Жеребцовым

Утверждают некоторые, будто Петр утвердил крепостное право в России {54}. Не станем здесь распространяться о том, до какой степени произвольно такое мнение. Для нашей цели будет достаточно, если мы приведем мнение о состоянии рабов и свободных земледельцев опять-таки из Карамзина (VII, 128–129). «Гораздо несчастнее холопства, – говорит он, – было состояние земледельцев свободных, которые, нанимая землю в поместьях или в отчинах у дворян, обязывались трудиться для них свыше сил человеческих, не могли ни двух дней в неделе работать на себя, переходили к иным владельцам и обманывались в надежде на лучшую долю: ибо временные корыстолюбивые господа или помещики нигде не жалели, не берегли их для будущего. Государь мог бы отвести им степи, но не хотел того, чтобы поместья не опустели, и сей многочисленный род людей, обогащая других, сам только что не умирал с голоду. Старец, бездомок от юности, изнурив жизненные силы в работе наемника, при дверях гроба не знал, где будет его могила… Вероятно, что многие земледельцы шли тогда в кабалу к дворянам; по крайней мере знаем, что многие отцы продавали своих детей, не имея способа кормиться». Если таково было положение земледельческого класса, то стоит ли хлопотать о том, какое носил он название? «Сей многочисленный род людей, обогащая других, сам только что не умирал с голоду» — этого довольно. Более мы ни о чем не хотим спрашивать.

Поставим еще раз на вид читателям, что мы нарочно обращаемся за цитатами к Карамзину, как приверженцу допетровской Руси. Известно, что он, в своем сочинении «О древней и новой России», не только восхищался временем царей Михаила и Алексея, но даже и всем московским периодом. Он говорит, что «политическая система государей московских заслуживала удивление своею мудростию, имея целию одно благоденствие народа», и что «народ, избавленный князьями московскими от бедствий внутреннего междоусобия и внешнего ига, не жалел о своих древних вечах и сановниках; довольный действием, не спорил о правах. Одни бояре, столь некогда величавые в удельных господствах, роптали на строгость самодержавия; но бегство или казнь их свидетельствовали твердость оного» (Карамзин, Эйнерлинг, Приложения, стр. XLII). Очевидно, что Карамзин был вполне доволен положением дел в древнем Московском государстве. Но при своей добросовестности он не считал удобным скрывать или искажать, подобно г. Жеребцову, печальные факты внутреннего быта, представлявшиеся ему в источниках.

Высшее боярство, поставленное в таких выгодных отношениях к народу, и само не было, однако же, в древней Руси вполне обеспечено в своих гражданских правах. Бояре не ходили пешком, не хотели знаться с купцами и мещанами, требовали, чтобы никто не смел въехать к ним на двор, а чтоб все оставляли лошадей у ворот; но это не спасало их от многих вещей, довольно унизительных. Мы уже не говорим о разных обрядах и обязанностях придворной службы древнерусской, описанных у Кошихина. Укажем только на то, что даже высшие бояре не изъяты были от телесного наказания. Влияние ли это татарщины, или национальное произрастение (как можно подумать, судя по тому, что есть рьяные защитники и почитатели его, вроде г. Жеребцова и князя В. Черкасского, недавно прославившегося требованием восемнадцати (18) ударов, в «Сельском благоустройстве» {55}, – во всяком случае, кнут, плети, батоги были весьма знакомы спинам спесивых бояр древней Руси. Раскройте дела о местничестве, акты, разрядные книги; посмотрите записки Желябужского, – вас изумит щедрость, с какою телесное наказание рассыпалось всем и каждому. При этом нужно заметить, что напрасно воображают некоторые и то, будто бы в древней Руси не было обязательной службы для высшего сословия. Говоря это, разумеют обыкновенно военную службу, упрекая Петра за то, что он насильно забирал дворян в армию. Но обязательность военной службы для дворян была постоянно признаваема в Московском государстве; разница только в том, что войска регулярного не было, а следовательно, и служба была не регулярна. Но зато в случае надобности требовалось, чтобы дворяне немедленно являлись на службу; если же они не шли, то записывались нетчиками и строго наказывались. Еще задолго до Петра являются в правительственных распоряжениях весьма суровые упоминания об этих нетчиках. Вот, например, распоряжение, записанное в разрядной книге 7123 года («Временник» 1849 года, ч. I, стр. 7 {56}): «А которые (дворяне и дети боярские) учнут ослушаться и с ними на государеву службу не поедут, и тех бить батоги и в тюрьму сажать… И им тех городов дворян и детей боярских, велети имая приведчи к себе и бить велеть по торгом кнутом и сажать в тюрьму; а из тюрьмы выимая велети их давать на крепкие поруки с записьми, что им быти с ними на государеве службе; и отписывать поместья и приказывать беречь до государева указу, и отписных поместий крестьянам слушать их ни в чем не велеть». Нужно заметить, что такое распоряжение сделано в 1615 году, когда только что воцарился кроткий Михаил после кровавых смут времени самозванцев и междуцарствия…