Николай Добролюбов - Очерк исторического исследования о царе Борисе Годунове… Димитрий Самозванец

В подтверждение своих соображений г. Полозов ссылается только «на авторитет г. Устрялова как мыслителя глубокого и исполненного эрудиции», который, издавая «Сказания современников», «находил, что обвинение Годунова в убиении Димитрия не имеет никакого здравого основания». Но и тут г. Полозов промахнулся: «глубокий и исполненный эрудиции мыслитель» после «Сказаний» издал учебник русской истории, в котором говорит (и все учащиеся русской истории в школах заучивают это наизусть), что, вероятно, Борис Годунов заслужил проклятия потомства, так как смерть Димитрия нужна была только ему… {5}Неужели г. Полозов и учебника Устрялова не знает? По каким же книжкам учился он русской истории? Или он учился еще в то время, когда и Устрялова не было, когда и Карамзин был еще новостью, когда «Ядро» Хилкова и «Опыт» Елагина {6}были в чести? Кажется, что так.

О том, до какой степени странны особенности мыслительных способностей г. Полозова, можно судить по следующим примерам. Он находит, что в истории нужно прилагать «практические правила правосудия» вот каким образом. Не имея собственного сознания и прямых улик против Годунова, надо покончить дело на основании «мудрого русского уголовного закона: лучше простить десять виновных, нежели наказать одного невинного» (стр. 77). При сем удобном случае г. Полозов разгорячается и сочиняет следующую тираду:

При этом великом воспоминании невольно вырывается из души долг (вырывается долг!) глубочайшего благоговения к августейшим монархам, законодателям России! (восклицание в подлиннике) которые, постигая христианским сердцем свойства и потребности человечества, не опасались не только что изречь этот бессмертный закон, но еще и подкрепить его божественными словами: «Судья должен быть более милостивым, нежели жестоким, помня, что он и сам человек». А наконец, уничтожением позора человечества: пытки и смертной казни!.. (орфография подлинника) с освобождением некоторых сословий, даже и от всякого телесного наказания (бессмыслица в подлиннике). Все эти бессмертные подвиги добра произвели достойный себя плод. Нравы смягчились, чувство долга и чести просветлело. Каждый поспешил стать в уровень – с дарованным ему значением, и пр. и пр.

И пошел, и пошел… на три страницы. Какое отношение имеет это к Борису Годунову, и сам автор, верно, не объяснит… Так уж – долг у него из души вырвался!..

Далее г. Полозов утверждает, что не следует обвинять Годунова после его смерти, потому что «это отвергается мудрым изречением древних: de mortuis aut bene, aut nihil» [1](стр. 80).

Но оригинальнейшую особенность логики г. Полозова представляет его заключение о том, что Годунова нельзя обвинять потому, что о невинности его составлен «правильный государственный акт, утвержденный самим царем Феодором»… Вы не ожидали такой оригинальной выходки от автора «Очерка исторического исследования»? Вы, может, не верите? Вот вам подлинные слова г. Полозова, даже с его орфографией (стр. 84):

Что касается до определения действительной причины смерти Димитрия, то об этом существует правильный государственный акт, основанный на исследовании этого события верховною следственною комиссиею и утвержденный самим братом Димитрия, богобоязненным царем Феодором. Акт этот никем и ничем фактически (то есть как же фактически? Новым допросом всех лиц, участвовавших в деле и соприкосновенных к нему? Но в настоящее время уже не совсем удобно отбирать от них новые показания) не опровергается, но сохраняет полный свой исторический авторитет доныне. А потому, всякие несообразные с ним догадки и предположения необходимо принадлежат (?) к области неосновательных, произвольных и пристрастных толкований, получивших свое начало под влиянием духа партий, своекорыстных видов и безотчетных усилий – безусловных приверженцев рутины, стремившихся губить все то, что становилось выше уровня их тогдашнего, одностороннего и темного понимания главнейших оснований государственной, общественной и семейной жизни.

Что прикажете возражать подобному исследователю? Он забрал себе в голову «правильный государственный акт» и больше ничего знать не хочет. Это напомнило нам следующий анекдот. Приходит в суд старуха с просьбой такого содержания: «Дочь мою Федору в книгах по ошибке написали Федором, да теперь с нее, как с мальчика, податей требуют; сделайте божескую милость, прикажите избавить». Суд учинил справку, посмотрел в книги, нашел, что в книгах стоит Федор, а не Федора, и решил: в просьбе старухе отказать… В книгах написано Федор, так уж так тому и быть.