Владимир Гаков: Первый контакт

В электронной памяти логиков встроены некоторые предохранительные «цепи безопасности», исключающие как бунт самих этих устройств против человека, так и общественно-опасное или просто преступное использование их человеком. Да только вот беда нашелся среди логиков один, по имени Джо, развивший свой искусственный интеллект настолько, что смог преодолевать эти барьеры — и научил это делать своих электронных собратьев! Далее начинается очевидный кошмар, начиная с простого распространения меж логиками сплетен об их хозяевах и заканчивая «уроками», как грабить банки или совершать стопроцентно нераскрываемые убийства...

Особое место в творчестве Лейнстера заняла тема «альтернативных историй», в развитии которой писатель остался одним из признанных пионеров. Он начал рассуждать, пусть и на специфическом языке научной фантастики, о таких материях, как пространственно-временной континуум, относительность, время (как 4-е измерение), и прочих откровениях Альберта Эйнштейна сразу же после того, как идеи последнего были успешно популяризированы.

Первыми пробами пера в данном направлении (если не считать рассказа-дебюта, в котором, если помнит читатель, речь тоже шла о «провале» во времени) стали произведения, названия которых говорят сами за себя. Это знакомый нашему читателю юмористический рассказ «Демонстратор 4-го измерения» (1935), а также еще два — «Катапульта в 5-е измерение» (1931) и «Время побоку» (1934).

Последний, вместе с другими аналогичными рассказами составивший одноименный сборник (вышел в 1950 году), оказался самым интересным и значительным в этом ряду. Потому что в нем Лейнстер одним из первых в научной фантастике выдвинул сам принцип «альтернативных историй» и ярко продемонстрировал коллегам, какую богатую жилу открыл!

«Предположим, — рассуждает герой рассказа, — что, двигаясь вперед во времени, мы попадаем в лишь одно из многих возможных будущих. Существуют сразу несколько «целей» нашего путешествия во времени, и мы не вольны выбирать среди них, поэтому оказываемся лишь в одной-единственной. Вместе с тем все другие, оставшиеся нам неведомыми, потому что к ним ведут дороги, на которые мы не ступали, — столь же реальны, как и наш собственный мир».

В этом веере параллельных миров город на реке Потомак (где сейчас расположена столица США) внезапно заполняется китайскими джонками и обитателями с раскосыми глазами и желтым цветом кожи (ибо в этой истории Америку открыли и завоевали представители великих восточных культур). А на месте нынешнего Сан-Франциско возник другой город, жителей которого мы бы поняли без словаря, поскольку это подданные самодержца Всея Руси! В описанной реальности испанцы так и не смогли покорить Калифорнию, уступив ее более активным русским колонизаторам... Кроме того, есть миры, в которых не вымерли динозавры. И те, в которых «по сей день» покоренные народы покорно внимают мерному шагу римских легионов. И такие, где южане победили в гражданской войне... И так далее.

Как писал Сэм Московиц, «к несчастью, для описания всего этого исторического бедлама Лейнстеру потребовалось лишь двадцать тысяч слов — вместо ста тысяч, которых заслуживал такой богатый материал. В результате получился лишь краткий проспект по «альтернативной истории», сжатое руководство, которым не преминули воспользоваться десятки других авторов».

Научно-фантастические романы Лейнстера, за редким исключением, оказались менее удачными, чем его рассказы.

Первый роман, «Безумная планета», был опубликован в журнале «Argosy» в 1920 году; вместе с двумя продолжениями, вышедшими также в журналах, — «Красная пыль» (1921) и «Планета кошмара» (1953), — он составил трилогию, изданную в одном томе как «Забытая планета» (1954).

В своем дебюте писатель захотел поспорить с теми критиками, что утверждали, будто произведение с минимумом диалогов только отпугнет современного читателя. Лейнстер принял вызов и написал роман о далеком будущем, в котором диалогов нет или почти нет!

В этом будущем изменение климатических условий привело к тому, что на Земле в невероятных количествах расплодились насекомые и растения, а человечество одичало, почти утратило дар речи и превратилось в «дичь» для охотящихся хозяев планеты — агрессивной флоры и фауны. Лишь один дикарь-гений в состоянии вывести людей из дикости — и его приключениям посвящены второй и третий романы. (В окончательном книжном варианте, кстати, все действия для большей научной достоверности перенесены с Земли на какую-то другую планету.)