Поль Валери - Об искусстве

И другая: "Машина делает лишь первые шаги. Однажды, быть может, электрофонический калейдоскоп будет составлять музыкальные фигуры сотнями -изобретет серийные ритмы, мелодии. У человека появятся машины для безошибочных рассуждений. -- Ему останется лишь выбирать. Комбинационные фабрики".

1930 Визит к Бергсону. "Беседуем об эволюции, -- записывает Валери. -Я говорю ему, что в конце концов мы научимся рассматривать будущее в качестве причины прошлого... ".

Май: "Взгляд на море" -- в "Нувель ревю Франсез". Валери встречается и беседует с Тейяром де Шарденом.

1931 В марте выходит сборник "Статьи об искусстве".

В Копенгагене он беседует с Нильсом Бором, с работами которого хорошо знаком.

23 июня -- премьера мелодрамы "Амфион", написанной им в содружестве с Онеггером и при содействии Иды Рубинштейн: Валери возвращается в ней к орфической теме. Он в это время находится в Оксфорде на церемонии по случаю присуждения ему титула доктора honoris causa. Июль: выход первого тома Собрания сочинений. В предисловии к сборнику "Взгляд на современный мир" Валери рассматривает вопрос, который затронул уже три года назад: "Начинается эпоха конечного мира". В истории, писал он, наступает момент, когда "уже нельзя будет ни предвидеть, ни локализовать почти мгновенные последствия того, что предпринято". Он снова выявляет катастрофические последствия "малоевропейства" и колониальных распрей. "Не было ничего более глупого в истории, чем европейское соперничество в области политики и экономики, когда его сравниваешь, сопоставляешь и сочетаешь с европейским единством и союзом в области науки". В результате безрассудной политики и войны "искусственное неравенство сил, на котором зиждилось последние три века господство Европы, быстро сходит на нет. Вновь начинает возникать неравенство, основанное на валовых данных статистики. Азия приблизительно в четыре раза больше Европы. Поверхность Американского материка немного меньше поверхности Азии. Однако население Китая по меньшей мере равно населению Европы; население Японии превышает население Германии... "

В это время, когда миру все более угрожают фашистско-тоталитарные движения и режимы, наивно-утопически звучит субъективно честный призыв Валери к совершенно новой политике -- "политике Мудрости".

1932 В "Навязчивой идее", наиболее "обнаженном" из всех диалогов Валери, во всем блеске проявляется его гений мастера свободной беседы.

Затрагивая поочередно проблемы разума и памяти, личности и знания, языка и морали, современной науки и бессознательного (к фрейдизму он относится критически), Валери развивает идеи, выработанные за долгие годы уединенных размышлений. В ходе этой легкой, почти светской беседы автор возвращается к своей излюбленной теме -- антагонизму знания и бытия -- и пытается осмыслить в этом свете трагические последствия развития экстенсивной, утилитаристской буржуазной цивилизации: "болезнь активности", всеобщий автоматизм и нарастающее ускорение жизни приводят к тотальной нивелировке и угрожают той самой "свободе духа", тому "высшему благу", следствиями которого являются.

Как видно из диалога, Валери остается "Робинзоном на острове", но это отнюдь не "политика изоляции", равнодушия. "Остров" служит пунктом "интеллектуального внимания", полного тревоги и окрашенного в трагические тона. Высшее призвание человека он по-прежнему усматривает в неограниченном дерзании разума, но он начинает замечать возникающую отсюда угрозу. Трагически звучит парадоксальная фраза из его тетрадей: "Разум есть, быть может, одно из средств, которое избрала вселенная, чтобы поскорее с собой покончить".

30 апреля в связи со столетием со дня смерти Гете Валери произносит речь о нем в Сорбонне. Он видит в этом великом немце великого европейца, образ которого позволяет нам угадывать, чем могла бы стать Европа, если бы "могущество политическое" и "могущество духа" счастливо сочетались. Гете выступает у Валери как некий "мистик внешнего мира", целиком доверяющийся чувственной реальности, которая, верит он, "гениальнее его собственного гения". Именно это приводит его к универсальному "протеизму" и возможности соотносить бесконечные метаморфозы сущего с этой своею универсальностью. Валери говорит в связи с этим о демонизме Гете, о его воле к жизни и о его орфическом начале: "Мы говорим: Гете, как мы говорим: Орфей".

Май: "О Коро и пейзаже" (впоследствии -- "Вокруг Коро") -- предисловие к книге "Двадцать эстампов Коро". Июнь: "Триумф Мане" -- вступление к каталогу выставки.