Поль Валери - Об искусстве

Запись в тетради: "Трудно проникнуть в мир атомов, но мы уже погрузились в него; наиболее трудное, однако, снова из него выбраться, то есть воссоздать и вернуть, исходя из самих элементов, явления нашего уровня".

1927 Смерть матери, с которой Валери был особенно близок. Он говорил с ней по-итальянски и признавался, что благодаря ей ощущал дух и характер Венеции XVIII века. В письме священнику Жийе, выпустившему работу "Поль Валери и метафизика", он отрицает влияние на него Бергсона и связывает философию с проблемами языка. "Что касается веры -- как сказать? Я ее не ищу и не избегаю. Я стремлюсь выработать о ней четкое понятие". Вопрос о существовании бога является, по мнению Валери, чисто словесным вопросом, порождаемым фикциями языка. Почти повторяя древнего еретика Маркиона, он напишет: "Мой бог обладал бы величием души, позволяющим ценить тех, кто в него не верит". В его "Зарисовке змеи" провозглашается, "что вселенная -изъян в чистоте небытия". "Чистая" потенция и "нечистота" бытия, которая исключает бога, антагонистичны и несоединимы в понимании Валери.

В статье о Стендале, к личности и творчеству которого Валери всегда был неравнодушен, он рассматривает проблему искренности в литературе. За мнимой непосредственностью писателя всегда стоит некое "искусство", рассчитанный эффект. "Правдивость немыслима в литературе".

23 июня он выступает с благодарственной речью в Академии. Присутствующие озадачены: своего предшественника Анатоля Франса он именует "мой будущий предшественник", ни разу не называя его по имени. Валери не может простить ему враждебного по отношению к Малларме поступка, который всеми давно забыт.

В октябре -- выступления в Англии: Лондон, Оксфорд, Кембридж. Ноябрь: речь на открытии памятника Эмилю Верхарну.

1928 В "Заметках о величии и упадке Европы" Валери осуждает политику раздоров, уводящую европейскую цивилизацию от ее великого предназначения. "Единственные договоры, с которыми стали бы считаться, это те, кои скреплялись бы задними мыслями". Поэтому войну он считает не только преступным актом, но и решением сугубо иллюзорным. Эта иллюзорность ведет в конечном счете к войне тотальной. В статье "Об истории" Валери называет историческую науку "самым опасным продуктом из всех, какие вырабатывает химия интеллекта". Свои взгляды на историю как таковую и историю как науку он разовьет в целом ряде статей и выступлений, в том числе в "Речи об истории" (1932), которая вызовет бурные отклики.

Он утверждает, что история -- это Муза и в качестве таковой только и "надлежит ее уважать". Анализируя понятия "движения истории" и "исторического факта", он подвергает критике прежде всего позитивистскую историческую науку, как она сложилась к концу XIX века. Впоследствии ряд передовых историков XX века (М. Блок и другие) использовал его анализы и критику арсенала исторической науки, однако разработка новых научно-исторических методов осталась ему практически неизвестной.

Валери сознавал, что коренной сдвиг в развитии человеческой культуры требует радикального обновления всей исторической практики. Первым таким требованием был, по его убеждению, отказ от оглядки на прошлое. Прошлое, по убеждению Валери, есть лишь часть настоящего и рассматриваться должно в перспективе конкретных возможностей будущего. В своем анализе Валери, по существу, переносит в область истории принцип относительности времени: не время "вмещает" историю, но актуально-сущее, "живая" история формирует время. Этот принцип, связанный с отказом от ретроспекции, способствует особой меткости и остроте его конкретных оценок и прогнозов.

Август: эссе "Леонардо и философы" появляется в журнале "Коммерс"; Валери, в частности, подвергает критике метафизическую отвлеченно-нормативную эстетику.

1929 Валери постоянно встречается в это время с учеными: часто посещает лабораторию Перрена, видится с Луи де Бройлем, Ланжевеном, беседует с Эйнштейном, о котором записывает после одного из его выступлений: "Он единственный худож ник среди всех этих ученых". При встрече с ним 9 ноября он его спрашивает, какова вероятность существования единства в природе. Эйнштейн отвечает: "Это -- акт веры".

Он приветствует Джойса на завтраке в его честь; журнал "Коммерс" еще в первом своем номере опубликовал в переводе фрагменты из "Улисса".

Запись в тетради: "Знание превратилось теперь из цели в средство -тогда как философом прежде был тот, для кого оно являлось целью".