Джованна Николетти - Ренуар

Портрет актрисы Комеди Франсез Жанны Самари, с которой он познакомился в доме Шарпантье, был написан в 1877 году и выставлен на Салоне. Закончив работу над портретом, Ренуар по приглашению своего друга Поля Берара на все лето уехал в его замок Варжемон неподалеку от Дьеппа, где впервые начал писать море. К тому же периоду относится и первая встреча с Алин Шариго, его будущей женой. С Алин он познакомился в момент кризиса, вызванного усталостью от постоянной борьбы, горькими разочарованиями, сопровождавшими жизнь молодых новаторов, а также собственной творческой растерянностью. Молодая швея Алин с ее деревенским здравым смыслом знала, что единственным верным лекарством для Ренуара всегда будет живопись и что только она способна вдохнуть в него новую жизненную силу. Однако на пути их союза стояло почти непреодолимое препятствие — зыбкое экономическое положение художника. Убедив себя, что ему надо забыть девушку, и желая познакомиться с великими мастерами прошлого, Ренуар начал путешествовать. По следам Делакруа он отправился в Алжир, где открыл для себя мир теплых красок, пронизанный золотистым светом. Самым большим откровением был белый цвет — цвет стен, минаретов, улиц, выглядевший таким ослепительным в лучах жаркого африканского солнца. Белый цвет становится главным в «Завтраке лодочников» — большом полотне, запечатлевшем сценку на террасе ресторана «Ла Фурнез» в Шату на берегу Сены (см. с. 52). Следующей вехой на его пути была Италия; он посетил Венецию, Флоренцию, Рим, Неаполь и Палермо в поисках чистоты формы и строгости стиля, которые нашел у Рафаэля и в помпейских фресках.

15 января 1882 года в Палермо он встретил Рихарда Вагнера, только что закончившего «Парсифаля»; музыкант согласился полчаса позировать. Правда, по словам самого Ренуара, портрет не получился. Из Италии Ренуар вернулся полный глубоких впечатлений; его потрясло эстетическое совершенство великой живописи, но еще больше он был поражен достоинством и благородством бедных итальянцев: «В том, что итальянцы создали великую живопись, нет никакой их заслуги: им достаточно было всего лишь посмотреть вокруг. Итальянские улицы полны языческих богов и библейских персонажей. Каждая женщина, кормящая грудью ребенка, — Мадонна Рафаэля!»

Но мысль об Алин, несмотря на долгое путешествие, полное впечатлений и переживаний, продолжала мучить его, пока он не решился вернуться в Париж. Она встречала его на Лионском вокзале. Больше они уже не расставались. Все так же стесненные в средствах, они поселились в скромной мастерской на улице Сен Жорж, а после рождения сына Пьера перебрались в Шато де Бруйар на Монмартр. Спокойствие Алин умиротворяюще действовало на художника, в то время подвергавшего сомнению все принципы импрессионизма и терзавшегося подозрением, что не умеет ни писать, ни рисовать. Знакомство с великими мастерами снова поставило перед ним мучительный вопрос о примате цвета или формы.

Находясь под сильным воздействием эстетического совершенства старых мастеров, Ренуар пришел к убеждению, что не владеет техникой рисунка, и, не удовлетворенный достигнутыми результатами, уничтожил множество своих картин. Теперь он посвятил себя изображению фигур с четко обозначенными контурами, прописанных мягкими тонами без светотени. Он сожалел, что в прошлом уделял так много внимания световым эффектам и тем самым отвергал саму импрессионизма, видевшего цель живописи в том, чтобы уловить мгновение. Весь этот процесс переосмысления собственных творческих принципов в 1887 году нашел конкретное выражение в полотне «Большие купальщицы». На этой картине четкими линиями очерчен изгиб тела купающихся девушек на фоне пейзажа, лишенного свежести, воздушности и лучезарности природы, написанной с натуры. Выставленное в галерее Жоржа Пети под названием «Купальщицы: опыт декоративной живописи», полотно это вызвало противоречивые сведения даже среди друзей Ренуара. Гюисманс, Астрюк и Писсарро отнеслись к нему критически. А Ван Гога и публику оно привело в восхищение. К этому же периоду относятся три больших панно, посвященных танцу: «Танец в городе», «Танец в деревне» и «Танец в Буживале» (для которых позировали известная натурщица и художница Сюзанн Валадон и Алин Шариго), и «Зонтики» — типичное произведение переходного момента, отразившее мучительные поиски и сомнения художника. Тогда же, в «энгровский», как определил его сам Ренуар, период, написана картина «Дети в Варжемоне. Полдень» — самый важный заказ, полученный от банкира и дипломата Поля Берара. Особого внимания заслуживает «Материнство», написанное в 1886 году в Эссуа и изображающее подругу художника, кормящую грудью их первенца Пьера. Простота и нежность образа заставляют забыть о несколько излишней грузности фигуры Алин. Алин прекрасно понимала, что ей далеко до элиты парижского художественного мира, но тем не менее она заняла важное место в жизни Ренуара. Даже Дега, относившийся к женщинам без всякого снисхождения, встретив ее однажды на открытии выставки у Дюран-Рюэля, высоко оценил простоту ее туалета, выделявшегося на фоне крикливых платьев прочих дам. Подойдя к Ренуару; он прошептал: «Ваша жена выглядит королевой, посетившей труппу бродячих артистов».