Евгений Сапожинский - Серебряный мир

Где правда, где ложь? Можно ли сказать, что «аналог» правдивее «цифр»?

Раньше любой фотомонтаж (кроме впечатывания неба и тому подобного) могла «расколоть» любая достаточно грамотная экспертиза. Фотошоп позволяет работать «без швов». Это настораживает.

Сам по себе цифровой снимок является подобием натуры в той же степени, что и аналоговый. Вот обработка… А что, скажете Вы, аналоговые фотографии тоже ретушировали, и зачастую чрезмерно. Грамотная ретушь на пластинке была незаметна на позитиве. Ательешное фото как было слащавым, так им и осталось. Так что вроде бы ничего не поменялось. Что это я распаниковался?

Вопрос начинается вот с чего: быть. Немногим это удается. Большинство людей, подавляющее большинство, и не люди вовсе, а фантомы. Неважно, какими камерами они снимают, пленочными или цифровыми, и снимают ли вообще. (Намекнув о своей «нелюбви» к «цифрам», я, конечно, загнул). Чтобы получить настоящий снимок, нужно самому быть настоящим. Я пишу для них. Фантому мою книгу не понять [94].

Любая вещь в наших руках — всего лишь вещь, лишенная эмоций и морали. Любой инструмент — вещь. Фотоаппарат — инструмент. И зачем было весь этот огород городить?

Бывают случаи, когда снимать нельзя. Но никаких жестких правил насчет этого нет. Двадцатый век перебрал все возможные похабства, а мы живем в двадцать первом. Каждый фотограф вырабатывает свой, простите за высокопарность, кодекс чести. Если же он никогда об этом не задумывался, ему следует задуматься, является ли он фотографом.

Я не снимаю:

1. Мертвых людей.

2. Спящих людей.

3. Людей, которым не могу заплатить.

Третье. Пояснения начну с конца. Услугами профессиональных моделей и натурщиков я не пользуюсь, так что вопрос вроде бы снят с повестки дня. Однако сегодня в электричке я оказался в ситуации, заставившей меня задуматься. Уличных музыкантов и музыкантов, распевающих в электричках и поездах метро я не люблю, и не потому, что они сплошь халтурщики. Изредка удается услышать настоящий талант. Однажды на переходе «Маяковская» — «Восстания» один чувак лабал Баха на баяне. И как лабал! Во-первых, от самой идеи играть фуги на баяне у меня чуть ум за разум не зашел. Во-вторых, делал он это великолепно. Но в основном эти музыканты — раздолбаи, срубающие капусту [95]. Почему я должен платить деньги за то, что они нарушают мой покой сиплыми воплями под расстроенную гитару?

Ну вот. Некий дядька пел в поезде нечто душещипательное. Растрогать меня сложно. Видимо, он что-то во мне задел (я сидел к нему спиной и мне пришлось повернуться). Было бы неплохо его сфотографировать, подумал я. «Жанр» — совсем не мой жанр, но вдруг накатило [96]. Стал бы я снимать, не будь у меня мелочи? (Бывает ведь такое, что ее нет). Нет, совесть не позволила бы. Ведь человек на работе, и, хотя он мне фактически навязался, работу надо как-то оплачивать. Тем более что в этих обстоятельствах он не имеет ни малейших авторских прав.

Однако случай спорный, правда?

Два один и три. Однажды кто-то сказал мне, что спящего человека фотографировать нельзя, потому что в этот момент его может покинуть душа. Суеверие? Думайте как хотите, но я к таким вещам отношусь довольно серьезно. В уфологических журнальчиках можно увидеть много странных снимков, на которых запечатлено нечто необъяснимое. Авторы утверждают, что фотоаппарат способен фиксировать что-то, невидимое для глаза (речь не идет об ИК- или УФ-лучах, или о других явлениях, неизвестных науке). Конечно, снимая на просроченную «Тасму», можно увидеть все, что угодно, вплоть до чертей. Но я уверен, что браком или сбоями всего не объяснишь.

Вот очень таинственный случай из моей практики: получив обращаемые пленки из лаборатории, я устроился поудобнее и стал их неторопливо разреза́ть и монтировать слайды в рамки. Первый кадр на одной из пленок сразу привлек мое внимание: на нем было что-то красивое и очень странное. Когда я включил проектор с этим слайдом, меня тряхануло: на снимке был пейзаж, которого я не снимал. Более того, я никогда не видел этого пейзажа и не представлял себе, где бы такой мог быть. Легко представить, как я был потрясен. Мне сразу же пришло в голову, что это снимок потустороннего мира. Глядя на слайд, я замечал все больше и больше подробностей, но потом стал притормаживать свою фантазию, опасаясь спятить. На самом деле никаких подробностей не было, я их домысливал: качество снимка оставляло желать лучшего. Тем не менее в общих чертах был виден пруд, деревья и дома за ними. В общем-то, совершенно ничего потустороннего; похоже, я погорячился. Такой пейзаж вполне можно было бы сфотографировать и на Земле. И все-таки, все-таки… Я его не снимал. После этого я изменил свое отношение к мистике, связанной с фотографией [97]. Было и продолжение. В следующей партии пленок оказалась какая-то лестница. Не снимал я никаких лестниц! Однако, повернув снимок на девяносто градусов, я понял, что это отопительная батарея. Этот кадр также был первым, по сути — случайным. Мне удалось не свихнуться. Но откуда взялся пейзаж на той пленке, я до сих пор не понимаю.