Евгений Сапожинский - Серебряный мир

Можно провести еще опыт: поручим печать одного и того же негатива двум разным операторам. Для чистоты эксперимента операторы должны быть сущими технарями, лишенными творческих способностей. Будут ли отпечатки одинаковыми? Не исключено, что и будут, но скорее всего, нет. Разница обнаружится, лишь если только сравнивать снимки, положив их рядом друг с другом. Однако это дела не меняет.

А если дать им фотобумагу одного типа, но разных заводов, тем более разных фирм?

Получается, понятие прямой фотографии относительно. Но это нонсенс! Как может быть прямота хоть слегка непрямой?

Так. А если снимать на слайды?

Вот это уже гораздо теплее. Тут уж действительно какое-либо творчество в печати исключено из-за отсутствия таковой. Но ведь слайд мы рассматриваем не в чистом виде, а зарядив в рамку и вставив ее в проектор. Разные рамки имеют разные размеры (и, возможно, пропорции, я не измерял) кадрового окна, если так можно выразиться применительно к рамкам. Вот вам и кадрирование (когда такое, а когда сякое), которое прямая фотография отрицает. Проекторы дают разные изображения — идеального проектора не существует. И экраны отличаются друг от друга.

Опять неувязка.

Если же говорить о фотографии цифровой, то дело запутывается еще больше. В этом случае количество переменных факторов растет. Повторим эксперимент № 2, но пусть операторы печатают не вручную, а на машине. Теперь разница окажется сильней — и это при условии, что аппаратура хороша (даже одна и та же!), грамотно настроена, а операторы ответственны и профессиональны. Вообще о прямой фотографии можно размышлять лишь в том плане, о котором я говорил в начале главы. Но если результаты печати одного и того же негатива (файла) всегда будут разными, о чем тогда речь? Сделать стопроцентную копию может лишь автор, либо специалист (например, реставратор), поставивший себе такую задачу. Оба должны иметь перед собой исходный снимок для сравнения! Копируемая фотография же при этом может и не быть прямой…

Совершенно бессмысленное занятие. Театральная фотография абсолютно неинформативна. Более того, она лжива. Хуже разве что бездумное нащелкивание «фоток».

И все-таки что-то привлекательное в ней есть. Видимо, лживость. Она позволяет лгать, не испытывая укоров совести. Нужно только это осознавать, иначе впадешь в самообман. Даже в дешевые виртуальные компьютерные бредни поверить легче, чем в потуги посредственного актера, не говоря уже о плохом. Хорошие почти перевелись. Театр сдох. По крайней мере, в России.

Разумеется, были великие театральные деятели. И какие! Когда-то наш театр воистину был лучшим в мире. Эти времена позади. Театр разучился говорить правду. Театр — иллюзия. В принципе это неплохо. Искусство не может быть голой правдой. Но иллюзия иллюзии рознь. Многими иллюзиями можно восхищаться, и тому немало примеров. Есть же другая разновидность иллюзий — мираж. Можно, конечно, и полюбоваться видом оазиса в пустыне — но ведь это может означать и смерть, не так ли? За всю историю своего существования театр всегда обманывал зрителя, но это было не так уж страшно — ведь зритель этого хотел. Сейчас ситуация изменилась: театр обманывает себя сам. На первый взгляд беды нет — какое дело зрителю до того, какая каша варится в голове актера? Ему важно видеть результат. Но на самом деле зритель оказывается одурачен дважды, происходит двойной обман, и о втором из зрителей мало кто подозревает.

Сложность ситуации усугубляется тем, что в отличие, скажем, от кино, театр до сих пор представляется искусством как бы более элитарным. И на эту удочку клюют, к сожалению, многие не очень разумные интеллигенты…

Может быть, Вас покоробило словосочетание «не очень разумный интеллигент»? Рефлексия! Такие тоже бывают. Интеллигентность не всегда признак глубокого ума. В театр ходят только три категории людей: такие вот интеллигенты; простые обыватели, которым надоел телевизор, и им захотелось какого-то праздника; и закомплексованные личности, пытающиеся походом в театр самоутвердиться — театр ведь штука высоколобая. Есть еще и четвертая категория — категория наивных чудаков, впрочем, как это ни парадоксально, критически настроенных. Их наивность заключается в том, что они пытаются в навозной куче обнаружить жемчужное зерно. Их несбыточная мечта — увидеть хороший спектакль. Может быть, снимать театр сто́ит, только если Вы принадлежите к этой четвертой категории? Впрочем, я ни на чем не настаиваю. Кому-то мои высказывания могут показаться чересчур резкими. Делайте выводы сами. Могу только предупредить, что театральная съемка очень сложна, это подтвердит любой профессионал. Помимо сложностей философских есть и очень большие технические сложности. Самое главное: в этом жанре, как ни в каком другом, требуется давать себе кристально ясный отчет, зачем и почему Вы занимаетесь именно этой фигней. Вы можете снять красивое дерево, или красивую девушку, не понимая во время съемки, в чем же заключается красота, и получить приличный, даже хороший снимок. В театральной съемке все не так. В любой фотографии должна присутствовать какая-то тайна, магия, а в театре ее найти очень трудно. Иллюзия магии — не является ли она опять-таки самообманом? Ведь и на индийской мелодраме при определенном настрое можно прослезиться. Было бы желание.