Вера Лукницкая - Ego - эхо

Чувствую, стала сникать, и будто не хватает воздуха для вдоха, чтобы расправилось тело, снова надулось и стало как упругий шарик. Но еще пока продолжаю парить под потолком странной комнаты, впрочем, как будто знакомой. Еще легко отталкиваюсь от углов. Нет, я держусь в воздухе, но кругами, кругами, и все ниже - меня давит его голос, пригибает, фокусирует его квадратная голова и еще очки в квадратной черной оправе.

Цепляюсь за шкаф за этажерку, потом все ниже, и уже размягченными - ног не чувствую - только руками подруливаю к железной кровати, гнусь от собственной тяжести, сворачиваюсь на голую ее сетку. Почему голую? Ах, да! Припоминаю: давным-давно, в другой жизни, я обитала в этом жилище, потом бабушку выслали, и я не захотела открыть дверь.

Сил, кажется, нет. Но - прозрение, сознание, что летаю, летаю - есть. Вот она моя разгадка. Я ждала ее, жила, готовилась к ней. А дальше?..

И опять голос:

-Учти, что летают все. Каждый по-своему. Учти. Каждому отпущена возможность. Какая-нибудь. Но ее не все используют. А кому время не подошло. Ничего удивительного. Ну, летала. Да, у тебя получилось неплохо. Повторяю ничего удивительного! - Как печатью приложил, квадратной. - А тем более - с тобой. Ты вообще сделана по индивидуальному заказу. У тебя все легко получается. Но твои возможности исчерпаны. Все давным-давно открыто и изучено. И про тебя тоже. И ничего нового ты этим не скажешь уже. И, хотя ты и не такая, как все - под любую тебя можно подвести научную теорию. Все описано учеными. Все. Ясно?

Под его приговором я начала сползать с кровати. Все слышала, его квадратный голос произносил закон. Чей? Откуда? За что? Почему?

Потяжелевшее, будто бескостное мое тело даже не сползать, а стекать стало сквозь кроватную сетку по железной балке на сырой дощатый пол, облупившийся от краски, и разлилось. И - сон. Тот же голос, только воркующий, округленный: "Мне тоже было нелегко выжить, представляешь? Я был вынужден прятаться за углами, под партами, даже в уборной прятаться, чтобы съесть мои бутерброды во время переменок. Было так жаль ребят - товарищей по классу! Веришь - маленький был, а понимал - неловко кушать и видеть, когда вокруг голодные. Война ведь. А все равно неловко. Я заглатывал не жуя, прямо давился до слез хлебом с колбасой, чтобы поскорее... - до слез - деток жалко, когда вспоминаю.

Откуда этот голос? Это же не сон, это он рассказал однажды, я его узнала, тот же самый этот квадрат. Стало смешно и совсем не страшно: "Как же ясно? Ничего не ясно!"

И я стала быстро загустевать, обретать формы, почувствовала руки-ноги, поджалась, напряглась и услышала тот, густой, квадратный:

-Я отвечаю за свои суждения. Мир удивить нельзя. Вот если б ты полетела еще раз! Но это невозможно. Абсолютно. Никто еще не смог. Никогда. Такого случая не описано. Значит, его нет, не-ет! Пойми же ты!

"Жизнь есть потому что я есть", - подумала... и... оторвалась от пола. Отрывалась трудно. То ли - ржавые ножки вошли в меня, то ли его "не-ет" как магнитом держало... А, это, скорее всего, железная спинка кровати прилипла к телу. Голос-то его уже начал подрагивать...

Оторвалась, наконец, коснулась стен, подплыла к бумажному абажуру, оттолкнулась от провода - и вот плыву под потолком. Хочу распластаться, но цепляюсь за углы. Надо двигаться... Как открыть окно и улететь, совсем? "Жизнь есть, потому что я есть".

Лечу.

Что он скажет теперь? Найдет опять научное обоснование?

...И нужно ли оно? Мне бы успеть рассказать без науки. Без исследований, предположений, версий и гипотез.

То, что я говорю - это во мне, это есть, как есть Я.

Ленинград - Пятигорск 1948 - 1949

Москва 1973 - 2003

НАЧАЛО НОВОЙ КНИГИ

прелюдия первая

П

ортвейн "15".

И наступил май 45-го. Было тепло, солнце стояло над головой. Я ехала на станцию Иноземцево, - там находился винный завод. Производили сладкие крепленые вина. Я помню "портвейн 15". Меня отправил сам главный начальник над всеми пятью подстанциями полковник Замотаев, как самую серьезную и исполнительную работницу. Мужчинам не доверили.

Я везла документ, по которому винзавод ко Дню Победы должен был отправить на участок 250 бутылок, по 50 на каждую подстанцию.

Я пришла на завод, разыскала начальника по снабжению, отдала ему бумаги, на одном листе он расписался и вернул мне для отчета, но не отпустил, объяснив, что на складе разные сорта вин, и что надо выбрать.

Я ответила, что выбрать мне не поручали, что в винах я не разбираюсь, и пусть он сам решает, какое надо. Но он настаивал и, под предлогом, что второй экземпляр надо срочно отдать заведующему складом, потащил меня к подвалу, двинул обшитую войлоком дверь и втолкнул в темноту, или мне так показалось. Я почувствовала ползучий, сырой, обволакивающий дух, мне стало не по себе, как будто я попала в пещеру Кощея.