Александр Бенуа - История живописи

Прекрасный "лесной" лист: "Проповедь Иоанна Крестителя" (1516 г.).

Красивая ведута какого-то монастыря видна на гравюре 1505 года "Сердце Христово". "Осада Вольфенбюттеля" - большая гравюра 1542 года - исполнена на редкость неряшливо, и невольно при виде ее вспоминаешь подобный же сюжет, несравненно тоньше переданный Дюрером. И, однако, нельзя отказать и в данном случае в необычайной жизненности восприятия Кранаха, особенно что касается пейзажа. Вообще изображение городских осад было любимейшей темой того времени, и количество таких изображений просто неисчислимо. Среди них выдающееся положение занимает громадная ксилография в нескольких листах Ганса Милиха, изображающая осаду Ингольштадта в 1546 году. Тому же Милиху принадлежит ряд красивых пейзажей, и среди них очень сложная гравюра "Охота на оленей" с тонко разработанным лесным мотивом.

К сожалению, эта "Дорога в лесу" Мюнхенской Пинакотеки далеко не лучшая картина Альдорфера; она страдает тусклостью красок и вдобавок испорчена реставрацией. Гораздо лучше близкая к ней картина "Святой Георгий" (также в Мюнхенской Пинакотеке), в которой фигура играет роль еле заметного стаффажа. Интересно здесь отметить у Альтдорфера, равно как и у Кранаха, их своеобразное понимание античного обожествления природы. Мифологические "голыши" Кранаха имеют вид выбежавших из бани на воздух немецких мужиков, и немецкими же шписбюргерами представляются отдыхающие "im Grьnen" фавны Альтдорфера (Берлин). Но важно уже то, что художники стали приниматься за подобные темы. Средневековое умиление перед природой и античное ее обожание начинали сливаться в одно целое. Эльсгеймер и Пуссен нашли затем способ сделать это сливание полным и чудесно-прекрасным.

Как далеки мы здесь от аккуратно выписанных, измельченных далей ван Эйка и от далей левой части Тифенбронского алтаря Мозера. Но тем не менее заслуга остается за обоими мастерами полностью - именно они открыли дорогу всему последующему исканию на пути передачи пространства. Особенно картина Мозера приходит на ум, когда глядишь на "Alexanderschlacht". Что это: случайность, или же Альтдорферу было известно произведение Мозера?

Близкий к картине "Победа Александра над Дарием", но скромнее трактованный эффект встречается на картине Нюрнбергского музея: "Тело св. Квирина достают из воды".

Архитектурные идеалы выразились полнее всего у Альтдорфера в его дворце Давида на очаровательно пестрой, испещренной светящимися голубыми нотками картине "Вирсавия" (Мюнхен, 1526 г.). Этот дворец - колоссальное сооружение с открытыми лоджиями, террасами, балконами, башнями. Но говорить серьезно об архитектуре при виде этой прелестной "чепухи" нельзя, и еще менее можно говорить здесь о понимании задач "возрождения". В сущности, это не что иное, как снабженная круглыми формами громадная готическая игрушка, род Kunstuhr, которая вот-вот зашипит, зазвенит, заиграет и даже зашевелится. Несколько более толковое понимание ренессанса обнаруживает Альтдорфер в гравированных проектах чаш, ваз, дверей, орнаментов. Здесь он приближается к Гольбейну-младшему и Флейтнеру.

Около того же времени Содома прибегает к подобному эффекту в своем "Святом Севастиане" и то же делает (несколько раньше) Петро ди Козимо в "Благовещении". В трактате Леонардо мы находим указания на то, что и этот гении интересовался contre jour'oм, однако как его передать в картине, он не даст совета. Нечто близкое к эффекту contre-jour'a мы уже видели в пейзаже Брейгеля "Виселица".

К концу XV века относится грандиозная панорама (гравюра на дереве) Якопо Деи Барбари, изображающая Венецию и соседние берега, видимые с высоты птичьего полета.

Изображение природы в ее сильных "аффектах", в ее "пафосе" большая редкость в XIV и XV веках. Едва ли не наиболее ранним изображением бури является миниатюра в "Домовой книге" семьи Черути, исполненная неизвестным веронским мастером в конце XIV века. Несмотря на схематическую форму деревьев, порыв ветра в этой крошечной картине передан с полной убедительностью.

Очень жизненной представляется, впрочем, вся длинная серия деревянных гравюр Бургмайера бытового характера. Эти иллюстрации полны жанровых мотивов, и пейзажи взяты прямо из природы. Напротив того, известным "официальным холодом" дышат его гравюры (а также гравюры Шеуфлейна и многих других художников, работавших под руководством Бургмайера), относящиеся к жизнеописанию Максимилиана I: "Der Weiss Kunig". Но и в них мы встречаем немало прелестных "декораций", причем замечательно выдержан ренессансный характер зданий и орнаментов.