Генри Миллер: Книги в моей жизни

"Превосходно! (нем.) Миллер обыгрывает фамилию студента - Schon (примеч. перев.).

именно: связанные его матерью свитера и носки из чистой шерсти, брюки, шляпы и прочие любовно подобранные предметы одежды, испеченные его бабушкой или теткой греческие пирожные (восхитительные сладости!), банки с халвой, детские игрушки, канцелярские принадлежности (бумага, конверты всех сортов, почтовые открытки с напечатанными на них моим именем и адресом, копирка, карандаши, бювары), проспекты и рекламные объявления, крестильные полотенца (его отец священник), финики и орехи всех видов, свежие фиги, апельсины, яблоки и даже гранаты (все это с "мифической" фермы), не говоря уж о том, что он печатал для меня на машинке и выступал в роли издателя (например, "Сверкающих граней"), покупал мне акварельные краски, холсты и подрамники, добровольно принимал на себя массу поручений, занимался продажей моих книг (выкинув весь прочий товар и объявив себя "Домом Генри Миллера"), приобретал мне шины и пополнял мою фонотеку (пластинки, ноты, альбомы) и так далее, так далее ad infinitum"... Как оценить подобное великодушие? И как вознаградить его?

Само собой разумеется, я с благодарностью приму от читателей этой книги любые указания на ошибки, пропуски, искажения или неверные оценки. Мне понятно, что эта книга, поскольку в ней говорится о "книгах", привлечет многих из тех, кто никогда меня не читал. Надеюсь, они разнесут добрую весть не об этой книге, но о книгах, которые они любят. Век наш быстро стремится к концу; новый вот-вот появится на свет. Если суждено ему расцвести, основанием его будут деяния и вера. Слову предстоит стать плотью.

Немногие из нас способны смотреть на ближайшее будущее без страха и тревоги. Среди недавно прочитанных мною книг есть одна, которую я рекомендую всем, кто хочет найти слова утешения, покоя, вдохновения и восторга: "Мон Сен-Мишель и Шартр"8 Генри Адамса. Особенно главы, посвященные Шартру и культу Богоматери. Всякое упоминание о "Королеве" внушает трепет и уважение. Позвольте мне процитировать лишь один такой отрывок":

'До бесконечности (лат.). " Изд. XOVTOH, Миффлин и С", Бостон и Нью-Йорк, 1933, с.194 (примеч. автора)

"Она и поныне здесь - не как символ или фантазия, а спустившаяся собственной персоной с небес с целью оказать милосердие и выслушать каждого из нас, доказательством чему служат ее чудеса, или же исполнить наши молитвы одним своим присутствием, которое успокаивает волнение наше, подобно тому, как мать успокаивает свое дитя. Она здесь Королева, а не просто заступница, и столь велика власть ее, что для нее ничего не значат все различия между нами, земными существами. Пьер Мок-лерк и Филипп Юрпель со своими вооруженными приспешниками боятся ее, и сам епископ теряет самообладание перед ней; однако на крестьян, нищих и людей в горести исходящие от нее мощь и спокойствие действуют лучше, чем деятельное сострадание. Люди, чьи страдания уже не могут быть выражены в словах, - те, что рухнули в безмолвие и достигли предела мук, - не желают показывать свои чувства, свое кровоточащее сердце - не желают лить слезы у подножия Креста - не желают истерик - не желают фраз! Они желают видеть Господа и знать, что Он следит за Своими детьми".

Есть писатели, которые, как этот человек, обогащают нас, - и другие, которые нас обкрадывают. Однако есть куда более важная вещь. Обогащаем ли мы или обкрадываем, нас, которые пишут, - нас, авторов, нас, литераторов, нас, бумагомарателей, все время поддерживает, защищает, предохраняет, обогащает и одаривает множество незнакомых людей - мужчин и женщин, которые следят за нами и, так сказать, молятся о том, чтобы мы открыли заключенную в нас истину. Сколь велико это множество, никто не знает. Ни одному художнику еще не удавалось объять всю эту пульсирующую человеческую массу целиком. Мы плывем в одном потоке, мы припадаем к одному источнику, но как часто или насколько глубоко улавливаем мы - те, кто пишет, - общественные потребности? Если писать книги означает возвращать то, что мы взяли из кладовых жизни, у незнакомых братьев и сестер, тогда я скажу: "Пусть у нас будет больше книг!"

Во втором томе этого сочинения я напишу, помимо прочего, о Порнографии и Непристойности, о Жиле де Рэ, об "Аише" Хаггарда, о Мери Корелли, о "Великом инквизиторе" Достоевского, о Селине, Метерлинке, Бердяеве, Клоде Хоктоне и Малапарте4. Указатель всех отсылок на все книги и писателей, упомянутых во всех моих книгах, будет включен во второй том.