Андрей Губин - Афина Паллада

Афина Паллада, из вечной кости, чудесного дерева, в золотом плаще и шлеме из драгоценнейшего металла — сверкающей стали.

Афина, сотворенная и теперь бессмертная, как солнце, как небо, как Разум.

Афина, загадочная, зовущая, утешающая в печали своей красотой, а в радости ласкающая совершенством Истины и воли к Победе.

Афина, чей облик заставит юношу найти достойную подругу, а девушку — стать чище.

Афина Паллада стояла в Парфеноне!

И значит, в Греции будет колоситься хлеб, зреть виноград, будут тучнеть козы, рождаться здоровые дети, процветать искусства, земля будет мирно принимать пепел отгоревших поколений, на котором расцветут розы и заострятся тернии для новых пришельцев в мир…

И, радостный, он попросил у тюремщиков цикуту.

Узнав об этом, верховный жрец Афины сказал:

— Это настоящий грек. Он достоин всяческой славы.

И жрецы Парфенона, молчаливая каста мудрых, в жестокости видящая правоту, а в суровости благо, жрецы Парфенона оказали скульптору высшую честь: сами приготовили яд — мгновенный — и прислали Фидию свежий венок, которого коснулась богиня, чтобы он мог украсить себя в последний миг.

А через день таинственно исчезла из жреческих садов красавица Электра. Это поразило многих, смутило души.

Молодой жрец, следивший за ней во время купания, уверял, что рабыня уплыла в открытое море, и предположил, что она не захотела жить, лишившись господина.

Этому не верили. Рабыня не может желать смерти, ибо давно мертва.

Многих поражало сходство лиц Электры и Афины.

Жрецы открыли ворота славы Фидия. Всюду было объявлено имя создателя акропольских статуй.

И благодарные художнику граждане говорили:

— Электра была не женщиной, а музой, посланной Фидию свыше. Теперь она вернулась в олимпийский сонм.

Алигьери Данте возвращался с партийного собрания.

Спит его родина, двуликая Флоренция. Посредничая в торговле, она быстро позолотила рыцарскую готику Запада, а с блеском восточного серебра, тканей, камней приобрела угодливость и хитрость служанки.

Мраморные дворцы, просторные дома торговых и промысловых компаний, средневековые замки насильно переселенных в города феодалов-грандов — и тесные лачуги ремесленников, подмастерьев, тощего цехового плебса.

Орлиное лицо гвельфов — сторонников папской власти, и мрачный лик гибеллинов — обломков дворянских родов, воюющих за власть германских императоров в Италии.

Гибеллины еще прочно сидели в Милане. А в городах-коммунах Пизе, Тоскане, Флоренции победили «капитаны народа», гвельфы — мастера, торговцы, ростовщики. Они изгнали гибеллинов. Но победа выела им сердце. В борьбе за власть гвельфы раскололись на черных и белых. Постепенно черные заняли место гибеллинов.

Данте, двадцатипятилетний потомок крестоносцев, сын старшины цеха фармацевтов, солдат в войне Флоренции и Генуи, посол республики в Ватикане, самый блистательный поэт из молодых, стал лидером белых.

Ненавидя и папский престол и копья интервентов, белые отстаивали свободу коммун и требовали независимости Венеции — родины банкирских домов.

Черные готовились резать белых.

Надо скрыться. Подальше. Хоть в ад. Чтобы не прекратить борьбу. Меч отточен — легкое перо деревенского гуся.

Для начала в ад он поместит и своих политических противников. Сам пойдет дальше — на высочайшие вершины духа. Посещение загробного мира давно привлекает его. Теперь ясна цель путешествия в края отошедших богов и героев: чтобы с точки зрения своей партии судить поколение, наполняя ад двурушниками.

Иного применения искусства Алигьери не знает. Еще в детстве он сочинял терцины против уличных мальчишек, сражающихся с ним камнями и гнилыми персиками. Его первые сонеты преследовали сугубо определенную цель: добиться любви дочери соседа Портинари — сказывался новый, деловой, буржуазный дух эпохи.

Ярой, откровенной партийности его научили Гомер и церковь. Грек прямо чернил дезертира Терсита, буйных женихов Пенелопы и идеализировал богоравного царя Одиссея, который не всегда был справедлив и добр. Отцы церкви, святые основатели монашеских орденов, участники Крестовых походов Доминик и Франциск не допускали и тайного сомнения в правде их учений.

Провансальскую, рыцарскую лирику флорентийцы переплавили в «сладчайший новый стиль». В любовной поэзии главными стали Донна Философия и Прекрасная Дама. Любовь служила добродетели и познанию божественных истин.