Эдуард Фукс - Иллюстрированная история эротического искусства. Часть вторая

X. Гербаульт. Погружен в немое восхищение.

И здесь приходится снова выдвигать на первое место Францию. Или, вернее, широта границ, которая обусловливается французской свободой, ставит Францию в этом отношении в совершенно обособленное положение. Это можно доказать классическими примерами. Напомним хотя бы о Виллете, Германе Поле, Форене и Каран д'Аше. Первые трое придавали определенный облик в 1888–1903 годах наиболее художественному органу Франции «Courrier Frangais» и смело раскрывали при этом противоречия жизни. Укажем на наиболее характерные их произведения. Вот «Медовый месяц» Германа Поля. Это сама по себе совершенно невинная любовная сцена: молодая хорошенькая женщина сидит, тесно прижавшись к мужу на удобном диване, и шепчет ему что-то на ухо, — по всей вероятности, какую-нибудь нежную фразу… Но художник подписывает под рисунком: «Научи меня неприличным словам»… Все становится сразу ясным. Несколько дней тому назад молодой супруг обмолвился во время страстных ласк каким-нибудь порнографическим словом, которого никогда еще, конечно, не слыхала его молоденькая благовоспитанная жена. Но это слово возбудило ее эротическое любопытство: оно не дает ей теперь ни минуты покоя. С этого дня она не может себе представить более пикантной закуски перед яствами Гименея, — ее фантазия разыгрывается и жаждет все большего и большего… Этот рисунок не что иное, как циничный взгляд, брошенный за кулисы благопристойности.

Красота испанской проститутки. Фотография с натуры.

Мужская красота. Атлет. Фотография с натуры. 1880.

Виллет нисколько не скромнее Поля. Он, Ватто XIX века, не только мечтательный романтик, — он ходит с открытыми глазами по парижским бульварам и видит как сладостная любовь низводится там до самого низкого уровня. И зарисовывает эту низость со всей ее ужасающей правдой, так, как она проникает каждый день и на каждом шагу в его слух: «Боже… какие у вас холодные руки». Это единственный протест оскорбленного человеческого достоинства. Вдумайтесь поглубже в эту фразу: в ней звучит сатанинский цинизм, но это цинизм самой жизни. Осудить его может слепой, и только слепота может служить оправданием такой тупости.

Мать и дочь. Из жизни приверженцев культуры нагого тела. Фотография с натуры.

Форен в числе многочисленных рисунков дал длинный цикл «Радости адюльтера». Каждая часть этого цикла проникнута высшим цинизмом, но и у него цинизм жизненный и неподдельный.

Принимая во внимание наличие таких произведений, читатель скажет, наверное, что «Courrier Français» нельзя считать художественным органом, что у него своя особая мораль и что он вербует читателей исключительно из развращенных художественных кругов. Однако такое мнение, безусловно, ошибочно. «Фигаро» совсем не художественный журнал, в середине 90-х годов он был наиболее распространенным правительственным органом и расходился в количестве двухсот пятидесяти тысяч экземпляров. Тем не менее в своих понедельничных приложениях он давал совершенно то же самое. Разве «Жизнь в замке», «Флейта фавна» и другие произведения Каран д'Аша не то же самое? Что такое, например, «Жизнь в замке»? К владельцу замка приезжает из города его молодой друг; в шесть часов утра он его будит и приглашает на прогулку по имению. Но на дворе сильный мороз, и гость забыл перчатки. Что же, вернуться? Гость с удовольствием сделал бы это, но хозяин предлагает другой исход. За ними бежит Том, умная понятливая собака, ей достаточно дать понюхать руку, она сейчас же поймет, что от нее хотят. И действительно, через три минуты она приносит… но только не перчатки. Тонкое чутье собаки обнаруживает, что гость не терял даром времени накануне, а посвятил его целиком хорошенькой хозяйке замка. Не менее циничный характер носит и другая серия — «Флейта фавна».

Читатель согласится с тем, что по смелости это отнюдь не уступает «Courrier Français». Увеселять таким образом «весь Париж» общественная нравственность позволяет даже правительственному органу. Что нечто подобное совершенно невозможно в Германии, об этом не приходится и говорить. Напротив, обличительное сатирическое остроумие давно уже проникло в немецкие сатирические журналы. Для примера укажем на серба Пасцина, который в течение нескольких лет проявляет в «Симплициссимусе» не только свое недюжинное художественное дарование, но и крайний цинизм. В выборе материала и в толковании его Пасцин не уступает самым смелым французским карикатуристам и сатирикам.