Владимир Кричевский: 25 полемических суждений не в пользу шрифтоцентризма

16Самая ненадёжная основа — смысловое наполнение слова, когда шрифт подлаживают под тему, сюжет, дух повествования, содержимое упаковки, авторскую интонацию, возраст читателя или (слышал и о таком) под новый курс журнала. Ассоциативная норма легкопреодолима, и её нарушение благотворно, как всякое избавление от штампа, от банальности. Зачем насаждать зыбкую зрительную аллюзию в каждой точке текстового пространства [9] Ино­гда со­зда­ёт­ся впе­чат­ле­ние, что по­бор­ни­ки ас­со­ци­а­тив­но­го со­от­вет­ствия ис­хо­дят из лож­но­го по­сы­ла, будто бы всё шриф­то­вое мно­го­об­ра­зие от­ра­жа­ет мно­же­ство ав­тор­ских (ли­те­ра­тур­ных) ин­то­на­ций. Ли­те­ра­тур­щи­на в ти­по­гра­фи­ке ха­рак­тер­на имен­но для Рос­сии с её ли­те­ра­ту­ро­цен­трист­ской куль­ту­рой. ?

17Пора сделать обещанную оговорку. Как насчёт акцидентного шрифта? Шрифты «случайного» предназначения лучше вообще не культивировать, дабы не потакать неважным вкусам рекламистов и дизайнеров с неокрепшим профессиональным сознанием[10] Ин­те­рес неко­то­рых ди­зай­не­ров к ак­ци­дент­ным шриф­там ра­зум­нее было бы на­пра­вить на про­ек­ти­ро­ва­ние ло­го­ти­пов — в сущ­но­сти, шриф­тов од­но­ра­зо­во­го упо­треб­ле­ния. . Мне неизвестны случаи, когда откровенно акцидентный шрифт способствует типографическому смаку. В типографике для внешнего эффекта и забавы (типографа и зрителя) успешнее всего работают всё те же «текстовые шрифты».

Ad Werner. Шрифтовая шутка. Typografisch papier (TyP), № С, 1987. Если вы догадаетесь, что здесь написано (по-нидерландски), вы поймёте, что менее ироничного контекста акцидентные шрифты не заслуживают.

Кирилл Благодатских. Приглашение на выставку. ММОМА, 2013. Один шрифт, три контрастных типоразмера, всё остальное — деформация литер и композиция. Этим шрифтом (его название значения не имеет) оформлены все музейные плакаты и приглашения.

Приглашение на выставку двух художниц. Городской музей Амстердама, 1999. Пространственная организация текста не замутнена шрифтовыми признаками.

18«Текстовой шрифт» становится лучше с каждым новым употреблением — по мере наращивания потенциала своего культурного служения. Акцидентный опошляется с каждым вхождением в жизнь, тем более с каждым попаданием в точку ассоциативного соответствия. Если этого не происходит, значит, акцидентный шрифт настолько хорош и основателен, что ему светит перспектива превращения в «текстовой» [11] И на­о­бо­рот: «тек­сто­вой шрифт» может со вре­ме­нем стать ак­ци­дент­ным, уз­ко­упо­тре­би­мым. Не по­мыш­ляя о вве­де­нии но­во­го тер­ми­на, за­ме­чу, что шриф­ты бы­ва­ют в неко­то­ром роде «по­лу­ак­ци­дент­ны­ми» или «по­лу­тек­сто­вы­ми». .

19Ради эффективности графического творчества, ради творческой гибкости и шрифтовикам, и пользователям желательно избавиться от плена типологических перегородок. Чтобы создание шрифта не было всего лишь заполнением клеточки в таблице классификации, чтобы шрифт не превратился в почти готовый материал и для самого шрифтовика, чтобы на выбор шрифта не влияли наивные или надуманные предписания.

20Уровень типографической культуры никак не связан с наличным ассортиментом, гарнитурным и внутригарнитурным. Любой текст (изрекаю банальность) можно с успехом оформить одним шрифтом единого начертания. Чем больше гарнитурный выбор, чем больше начертаний в гарнитуре, тем обширнее комбинаторные возможности и тем труднее прийти к оптимальному решению. Если есть на свете текст, нуждающийся в восьмидесяти начертаниях гаагской Греты [12] https://www.typotheque.com/fonts/greta_sans , то сам этот текст настоятельно требует упрощения.

21Вопрос «зачем» нависает над головами шрифтовиков, как дамоклов меч. Зачем русифицировать акцидентный латинский шрифт, заведомо обречённый на короткий срок службы? Зачем вообще так много новых гарнитур? К чему ещё одна? Зачем так много внутригарнитурных начертаний, кто — больше? Зачем столько лигатур и куда сунуться со «свошами»? Зачем так много самих шрифтовиков [13] Когда я думаю о судь­бе оче­ред­ной шриф­то­вой но­вин­ки, на ум по­че­му-то при­хо­дят строч­ки А. Воз­не­сен­ско­го: «Было нече­го на­деть, стало — неку­да но­сить». ?