Клэр Томалин - Жизнь Джейн Остин

А вот в читательском приеме «Эммы» Джейн Остин была вовсе не уверена. В декабре 1815 года она выразила некоторые из своих страхов в письме мистеру Кларку: «Больше всего я беспокоюсь о том, чтобы моя четвертая работа не посрамила то хорошее, что было в предыдущих… Меня преследует мысль, что читателям, предпочитающим „Г&П“, здесь будет недоставать остроумия, а тем, кто предпочитает „М-П“, — здравого смысла». Первые отклики не слишком ее обнадежили. В записанных ею «Мнениях» сорок три посвящены «Эмме», из них двенадцать отчетливо недоброжелательны и только шесть выражают безусловную похвалу. В четырех из этих шести хвалебных мнений роман признается лучшим из ее работ (два из них принадлежат ее братьям, Фрэнсису и Чарльзу), но, как она и боялась, в семнадцати отзывах выражено предпочтение «Гордости и предубеждению». В их семье это мнение разделяла миссис Остин. Но она, во всяком случае, находила «Эмму» «более занимательной», чем «Мэнсфилд-парк». Кассандра была одной из девяти, предпочитающих как раз таки «Мэнсфилд». Фанни не выносила саму Эмму, а вот Анна, возможно, потому, что сама доставляла окружающим немало хлопот, напротив, полюбила ее больше прочих тетушкиных героинь. Алитея Бигг, перечитав роман дважды, признала скучными Гарриет Смит и тему устройства Эммой чужих судеб, и в целом роман понравился ей меньше других. Эдвард «предпочел его „М-П“ — но лишь ему». Другой Эдвард, племянник, мягко указал тетке, что она заставила яблони мистера Найтли цвести в июле. Генри был не в том состоянии, чтобы высказывать свое мнение, но один его высокообразованный друг, сэр Джеймс Лэнгем, «счел роман гораздо хуже остальных», а знакомой Генри, мисс Изабелле Херрис (Джейн как-то обедала с ней и нашла ее умной и утонченной), «роман не понравился — насторожило то, как через характер героини разоблачается женский пол». Остин была близка к раздражению, записывая еще одну претензию мисс Херрис: «Миссис и мисс Бейтс списаны с каких-то знакомых, мне совершенно неведомых». Джеймс и Мэри Остин единодушно заявили, что не могут полюбить роман, «как три предыдущих. Язык отличается, и читается не так легко». Видимо, они же передали мнение кузины Мэри, Джейн Мерден, заявившей, что, «разумеется, он уступает остальным».

Мюррей выдал своему автору двенадцать бесплатных экземпляров. По этому поводу 26 ноября 1815 года Джейн язвительно писала Кассандре: «Все двенадцать экземпляров… предназначены для ближайших моих знакомых — начиная с принца-регента и заканчивая графиней Морли». Список этот, разумеется, составлял Мюррей. Джейн сочла необходимым отправить экземпляр еще и библиотекарю принца, но все остальные раздала родным — все, кроме одного, отправленного Энн Шарп, чем подчеркнула особое ее положение как незаменимого и наделенного острым умом друга. От Энн она особенно ждала откровенности, как прежде умоляла ее «быть предельно честной» по поводу «Мэнсфилд-парка». Но даже Энн ее разочаровала. «Эмма» понравилась ей «больше „М-П“, но далеко не так, как „Г&П“, — героиня приятно поразила своей оригинальностью, восхитил мистер Н., миссис Элтон выше всяких похвал, разочарована образом Джейн Фэрфакс». Проницательная мисс Шарп касается здесь слабого места романа: Джейн Фэрфакс действительно изображена слишком тонкой натурой, чтобы вести себя столь скандальным образом — заключить тайную помолвку и вести тайную переписку… Критику Энн стоило принять и обдумать самым серьезным образом.

Развлечение особого рода доставляла запись оскорбительных по сути высказываний некоторых тупоумных знакомцев. Среди хэмпширских соседей одна дама нашла «Эмму» «чересчур натуральной, чтобы быть интересной», а «дорогой миссис Дигуид» роман «понравился не так, как другие, и вообще, она вряд ли осилила бы его, если бы не знакомство с автором». Да уж, дражайшая миссис Дигуид. Некая миссис Диксон «считает его гораздо хуже „Г&П“, и он еще меньше нравится ей оттого, что там упоминаются некие мистер и миссис Диксон». Один сосед «прочел лишь первую и последнюю главы, поскольку слышал, что роман неинтересен». «Сейчас неподходящие времена, чтобы выводить в книге таких священников, как мистер Коллинз и мистер Элтон».

Но все-таки мнение младших братьев перевешивало всю эту чепуху. Чарльз, например, прочел «Эмму» трижды, раз за разом. А мистер Джеффри из «Эдинбургского обозрения» «читал ее три ночи напролет». И однако, рецензии в знаменитом журнале не появилось.

Мюррей предпринял собственные шаги. Он отправил экземпляр романа Вальтеру Скотту, деликатно предложив тому написать что-нибудь в «Ежеквартальном обозрении». Но он снабдил свое предложение оговоркой, за которую, мне кажется, вполне заслуживает места в аду: «Нет ли у вас желания набросать статейку об „Эмме“? Там недостает событий и фантазии, не так ли?» Скотт и впрямь кое-что «набросал», вяло похвалив Остин за «умение быть столь верной природе, примечать и точно описывать события обычной жизни» и несколько теплее — за ее «обыденные, но комичные диалоги, в которых характеры героев развертываются с драматическим эффектом». Образы мистера Вудхауса и мисс Бейтс показались ему пресными, и он вовсе не упомянул о «Мэнсфилд-парке», к большому и вполне понятному разочарованию Джейн. Его не особенно бойкие пересказы сюжетов «Чувства и чувствительности» и «Гордости и предубеждения» не сослужили им никакой службы. Чуть не половину своей рецензии он посвятил общим рассуждениям о романе, а закончил панегириком романтической любви в противовес «расчетливой осмотрительности», которую он усматривал в некоторых героинях Остин.