Борис Федоров - 10 безумных лет. Почему в России не состоялись реформы

В центре всеобщего внимания в феврале-марте 1999 года оказались переговоры с МВФ. Правительство, наконец, начало понимать, что находится в тяжелейшем финансовом положении. Обслуживание внешнего долга в 17,5 млрд долларов в 1999 года выглядело невозможным. При этом половину этой суммы уже заложили в бюджет в виде денег от международных организаций, хотя последние ничего не гарантировали.

На переговоры с МВФ Россия вышла со следующим «пакетом»:

— полное отсутствие реальных экономических мер и программы необходимых действий даже на 1999 года;

— непрерывное нарастание финансовой дыры в бюджете. В первом квартале дефицит бюджетных средств оценивался не менее чем в 100 млрд рублей, а правительство и. Госдума продолжали принимать новые расходные решения без малейшего намека на источники финансирования;

— сбор налогов оставался недостаточным для финансирования бюджета. Например, в феврале собрали всего 15 млрд рублей федеральных налогов, что равнялось 650 млн долларов, или в 3 раза меньше, чем в июле 1998 года.

Одновременно правительство и Федеральное Собрание упорствовали в своем стремлении снизить единственный хорошо собираемый налог (НДС) с 20 до 15 процентов вопреки всем рекомендациям МВФ. Экономической логики в этом предложении не было никакой, просто хотелось принять популярную меру.

Россию уже можно было сравнить с безногим калекой на костылях, при этом калека, почему-то все время пытается подпилить себе один из костылей (налоги). Окружающие пытаются остановить неразумного больного, который может себя еще больше изуродовать. После не очень понятного увольнения главы таможенного комитета В.Драганова появилась мысль о том, что и второй костыль скоро подпилят. Стремление лишить себя источников финансирования трудно чем-либо объяснить.

При этом Госдума начала саботировать некоторые начинания правительства и еще более ухудшать фискальную ситуацию. Пример — принятие закона о повышении высшей ставки подоходного налога до 45 процентов. Даже правительство не хотело поддерживать эту глупость, поскольку очевидно, что налога будет собираться еще меньше. Не добавило, популярности Госдуме и правительству решение о резком повышении налога на имущество. Здесь явно прослеживалась политическая задача «Бей богатеев!». Последствия никто не просчитывал.

Ничего хорошего не предвещала обязательная продажа 75 процентов экспортной выручки в стране с дискредитированной валютой. Для экспортеров, да и вообще всех юридических лиц создается дополнительный стимул скрывать выручку. Как можно держать деньги в рублях, если завтра — очередная вспышка инфляции или падение курса рубля?

Переговоры с МВФ вылились в фарс. Ю.Маслюков, который с самого начала считал МВФ идеологическим врагом, взял в переговорах неверный тон. Иногда казалось, что МВФ просит денег у России, а не наоборот. «МВФ не одержит над нами легкой победы!» — восклицал Ю.Маслюков в пылу полемики. Для описания вполне обычных и здравых замечаний экспертов МВФ использовались эпитеты типа «неприличные требования».

Ключевая проблема — отсутствие у правительства компетентной команды. Впервые в исполнительной власти не было ни одного макроэкономиста, способного изъясняться на английском языке с экспертами МВФ. Даже шерпой для переговоров с «большой семеркой» назначили далекого от таких проблем заместителя министра экономики А.Шаповальянца [29] В мою бытность шерпой я не разу не видел, чтобы участники разговаривали через переводчиков. . Это был диалог глухих с немыми и напоминало комедию. Непрофессионализм, наглость и недальновидность стали лозунгами переговоров.

Что требовал МВФ? Реального бюджета. Сбора налогов. Структурных перемен в экономике. Прекращения поддержки банкротов по политическим причинам. Казалось бы, любой человек понимает, что все это нужно прежде всего самой России. Но правительство долгое время даже и не пыталось пойти навстречу своему кредитору, нагнетая атмосферу.

В 1993 году МВФ никогда нам ничего не предлагал — предлагали свою программу мы. А международные эксперты лишь высказывали свое мнение. У меня не было длительных переговоров о согласовании программы. Как только ее подписывали премьер и председатель Центрального банка, МВФ тут же ее принимал как само собой разумеющееся.

Отсутствие конкретных мер, прежде всего в области фискальной сбалансированности, нежелание что-либо делать и сближать позиции поставило МВФ в сложную ситуацию.