Борис Федоров - 10 безумных лет. Почему в России не состоялись реформы

Нам стало ясно, что США и Югославия не хотят терять лица. Обе стороны показали, что могут быть жесткими, и начали понимать, что затягивание конфликта — не в их интересах. Но остановиться было уже трудно. Большая часть вины, на мой взгляд, лежала на США, которые разучились видеть чужие интересы. Поэтому мы решили выдвинуть идею пасхального перемирия, которое под давлением церкви могли бы принять НАТО и Югославия.

Для этого мы встретились с патриархом сербским Павле (он нас сразу поддержал) и отправились в Ватикан к Папе. Одновременно в Москве мы пытались побудить Русскую православную церковь сделать соответствующие официальные заявления (что получилось). В Риме мы встретились с министром иностранных дел Италии Дини, а затем с госсекретарем Ватикана и самим Папой Иоанном-Павлом II. Вскоре и Ватикан сделал заявление.

Однако противоборствующие стороны откликнулись не сразу. Лишь 5 апреля Югославия объявила об одностороннем пасхальном перемирии, но США и НАТО оставались непреклонными. Хотя было очевидно, что в результате их вмешательства жертв и беженцев стало существенно больше, режим С.Милошевича — упрочился, а коммунисты и в целом антизападные силы в России и других странах укрепились.

Особенно странной была реакция на нашу поездку в России. Депутаты Госдумы просто в истерике бились, выясняя, кто направил в Югославию демократов. Количество оскорблений в наш адрес было рекордным. Хотя борьбу за мир вроде бы должен поддержать любой нормальный человек. Было очевидно сильное раздражение в Белом доме. Скоротечный и неудачный визит в Белград Е.Примакова был, думаю, отчасти вызван нашей поездкой.

Были и ошибки во время этой поездки. Не стоило сильно «наезжать» на Милошевича до визита. Я не знал, что Е.Гайдар тысячу раз критиковал югославские власти, что делало диалог затрудненным. Не стоило, наверное, встречаться с американцами до приезда в Белград и т. д.

Но в любом случае наша попытка частной дипломатии во имя мира имела широкий резонанс и, полагаю, сыграла определенную роль. Мы не отдали тему несправедливой агрессии против Югославии полностью левым и националистическим элементам. Мы попытались не дать втянуть Россию в новую войну. Кроме того, поездка способствовала лучшему взаимопониманию между лидерами «Правого дела». Жаль, что бомбардировки закончились лишь в июне.

Перспективы «Правого дела» на парламентских выборах я оцениваю чисто прагматично. В этот раз мы не можем победить, а коалиция была слишком аморфна, чтобы послать народу четкие сигналы. Однако коалиции расширение (уже присоединилась И.Хакамада) и ее организационное становление могли придать «Правому делу» новое дыхание, что позволило бы достойно выступить на выборах в Госдуму.

К сожалению, этого не произошло. С.Кириенко не хотел входить в «Правое дело» и обязательно желал создания новой коалиции. А А.Чубайс никак не мог освободиться от комплекса начальника, и «Правое дело» стало устойчиво ассоциироваться с ним, снижая шансы на успех. Между тем сам он волей-неволей ассоциировался с Кремлем, что мне не нравилось. Кроме того, пропагандистская работа коалиции в виде концертов для молодежи и чрезмерно либеральных лозунгов не давала, на мой взгляд, должных результатов.

Поэтому конец «Правого дела» означал и конец моих обязательств по коалиции. Входить в новую коалицию «Союз правых сил» у меня не было желания. Тем более что решения по ее созданию принимались фактически без моего участия. Так возникла идея вступить в союз сдвижением «Наш дом — Россия».

Причины этого решения простые. Во-первых, чрезмерный либерализм большинства членов коалиции, который, в частности, выражался в пацифизме по чеченскому вопросу, недооценке роли государства, пренебрежении к идеям патриотизма. «Наш дом — Россия», напротив, принял новую программу, близкую движению «Вперед, Россия!». Кроме того, мои отношения с В.Черномырдиным существенно улучшились после осени 1998 года. Был и еще один фактор — союз с НДР не мешал мне бороться за пост губернатора Московской области.

Понятно, что шансы НДР или объединения НДР-«Единство» (группа губернаторов во главе с С.Шойгу), обсуждавшегося в начале октября 1999 года, неясны. Тем не менее я чувствовал себя несколько более определенно и мог спокойно заниматься подготовкой к губернаторским выборам.

К маю 1999 года стало ясно, что между Б.Ельциным и Е.Примаковым существуют непреодолимые противоречия. В заключительную стадию вступил и процесс импичмента, который заставлял Б.Ельцина быстрее реагировать. Ю.Скуратова Совет Федерации не отправил в отставку [31] Меня поражает цинизм сенаторов, которые не считают нужным уволить высшего чиновника, пойманного в постели с двумя проститутками, которых в виде взятки предоставили какие-то коммерсанты. В любой нормальной стране подобный проступок, тем более показанный по ТВ на всю страну, есть достаточное основание для увольнения. Хотя виновники чаще сами уходят в отставку, не дожидаясь развития скандал. Только Ю.Скуратов не понимает, что он стал разменной монетой в политической игре и Генпрокурором никогда больше работать не будет. , а МВФ не дал правительству денег. Ситуация становилась все более напряженной.