Жорж Сименон - Я диктую. Воспоминания

У Достоевского и Толстого учился Сименон проникновению во внутренний мир человека. Гениальная повесть Толстого «Смерть Ивана Ильича» определила пафос и направленность романа «Колокола Бисетра», современного «западного» варианта истории человека, который перед лицом смерти мучительно сознает, что «вся его жизнь была не то».

Можно без преувеличения сказать, что именно русская литература предохранила Сименона от воздействия литературы модернистской, способствовала его становлению как писателя-гуманиста, верного реалистическим традициям. Размышляя о взаимоотношениях литературы и изобразительных искусств, Сименон отмечал близость своего творчества к исканиям и достижениям художников-реалистов. Близость с живописью была нарушена с появлением «различных видов так называемого абстрактного искусства». Сименон ставит закономерный вопрос: «Не является ли новый роман, роман без романа, о котором много говорят… эквивалентом этого искусства? Я хотел бы, — добавляет он с иронией, — понять его, загореться энтузиазмом, не превратиться в реакционера. Мне это не удается… Параллелизм моего творчества, моей жизни с живописью внезапно прервался».

Среди своих учителей Сименон называет У. Фолкнера и Д. Конрада. Литературоведам еще предстоит определить, в чем именно проявилось их влияние на творческую манеру Сименона. Во всяком случае, можно предположить, что, создавая свои «морские» романы, писатель опирался на художественный опыт Д. Конрада.

Сименон хорошо знал и французских авторов; особым его вниманием пользовались Монтень, Стендаль, Бальзак, Пруст. С Бальзаком его сближает, в частности, глубокое понимание связей человека с миром вещей, в котором он живет. Еще более важно общее с Бальзаком ощущение драматичности повседневной, будничной жизни. Происходящие за стенами заурядных буржуазных домов драмы оказываются страшнее старинных драм «плаща и кинжала». В судьбах своих героев Бальзак показывал не те драмы, что «разыгрываются при свете рампы, в расписных холстах, а драмы, полные жизни и безмолвные, застывшие и горячо волнующие сердце, драмы, которым нет конца» [4] Бальзак. Собр. соч. в 15 томах, М., 1952, т. 3, с. 13.

Словно обдумывая слова Бальзака, Сименон пишет: «Подлинные человеческие драмы происходят чаще всего в рамках семьи… У этих драм не всегда бывает кровавый исход, при котором погибает один или несколько человек. Есть драмы, которые я назвал бы глухими, неразразившимися».

Сименон — один из талантливых продолжателей устойчивой во французской литературе традиции «семейного» романа, представленного в XX веке произведениями Ж. Ренара, Ф. Мориака, Э. Базена и ряда других писателей. Он вспоминает, как когда-то писал: «Роман прошлого века большей частью заканчивался свадьбой и каноническими словами: они были счастливы, у них было много детей. И я добавлял: вот с этого момента и начинается драма». Драмы семейные — конфликт между родителями и детьми, жестокая борьба за наследство, драмы ревности и измен, служебных неудач и тщательно скрываемой нищеты. После свадьбы начинаются семейные невзгоды и в «Истории одного развода», и в «Супружеской жизни» Э. Базена.

Вряд ли можно установить прямые связи романов Сименона с творчеством Пруста, которому Сименон посвящает несколько интересных страниц в своих воспоминаниях. И все же отметим, как иногда Сименон, подобно Прусту, обращается к мимолетным, беглым впечатлениям, которые, оставаясь до поры до времени скрытыми в глубинах нашей памяти, вдруг как бы всплывают на поверхность, а вместе с ними — целые пласты утраченного и вновь обретенного прошлого. «Вопреки тому, что в соответствии с логикой можно было бы думать, в нас остаются, — полагает Сименон, — не наиболее важные события, сильные эмоции, значительные встречи. Чаще всего речь может идти о беглых образах, которые не поразили нас сразу. Например, запах хлева и навоза, когда мы проходили мимо фермы». В некоторых случаях такие воспоминания становятся отправным моментом для отдельного эпизода или целого романа.

Сименон — блестящий мастер воссоздания атмосферы, в которой происходит действие его романов. Он необыкновенно тонко чувствует и знает особенности той или иной среды, обстановки и передает их обычно несколькими яркими, выразительными штрихами, несколькими характерными, запоминающимися деталями. Это — привлекательная черта не только его романов, но и книг цикла «Я диктую». Сименон вводит нас то в загородный дом богатого дельца, то в крестьянскую лачугу, то в номера шикарного отеля или за кулисы подозрительного заведения, создавая эффект нашего присутствия там, куда мы следуем за писателем. Поражает острая наблюдательность Сименона, его ставшая профессиональной потребность все регистрировать в своей памяти (потребность, которая, по его собственному признанию, временами становится для него самого обузой, тяжелой, почти физической нагрузкой).