Владимир Новиков - Пушкин

Вскоре «Капитанская дочка» будет прочитана Пушкиным в доме Вяземского. Печатается она в четвертом номере «Современника» — без имени автора (может быть, для того, чтобы идеализированный образ Екатерины II не вызвал цензурных придирок со стороны императора, не любившего свою бабку).

Кроме того, в этот день написано письмо Чаадаеву — ответ на его «Философическое письмо», опубликованное в журнале «Телескоп». Чаадаев говорит о фатальной оторванности России от европейской цивилизации, крайне скептически оценивает и прошлое нашего отечества, и его перспективы на будущее. Пушкин, вступая с другом в диалог, не оспаривает критический пафос Чаадаева, но при этом все-таки стремится найти точку опоры в российском прошлом: «А Петр Великий, который один есть целая история! А Екатерина II, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привел вас в Париж?» (оригинал по-французски).

Пушкин это письмо не отправит. Причиной тому — правительственные гонения, которые вызовет чаадаевское сочинение. Журнал «Телескоп» будет закрыт, редактора его, Николая Надеждина, сошлют, а самого Чаадаева объявят сумасшедшим. Пушкин решит, что его письмо может повредить адресату. Он ознакомит с ним своих друзей, а главное — пушкинский ответ Чаадаеву сохранит значимость как послание потомкам.

«…Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человека с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал».

Эти слова будут цитироваться многими мыслящими людьми, а в фильме Андрея Тарковского «Зеркало» идейной кульминацией станет мистический эпизод, когда в доме появляется незнакомая женщина, вручает юному персонажу книгу, и он сбивчивым детским голосом читает заветные пушкинские слова. Они и в XXI веке остаются духовным ориентиром нашей интеллигенции.

А еще 19 октября — лицейская годовщина, двадцать пятая. Устройством празднования занимается Михаил Яковлев, «староста лицейский», «Паяс». Музыкант, сочинивший мелодии к пушкинским стихам (в частности, к «Зимнему вечеру»: «Буря мглою небо кроет…»). Директор Императорской типографии, где печаталась «История пугачевского бунта». Он обменивается с Пушкиным письмами по этому поводу. Оба за то, чтобы собрались только «свои», лицеисты первого набора и выпуска. Последующие поколения — уже не то.

Первый раз Пушкин откликнулся на дату, будучи в 1825 году в Михайловском, большим стихотворением «19 октября» («Роняет лес багряный свой убор…»). Там сформулированы идеалы лицейского братства, переданы персональные приветы Пущину, Горчакову, Дельвигу и Кюхельбекеру, задан вопрос, обращенный в будущее: «Кому ж из нас под старость день лицея / Торжествовать придется одному?» (это будет Горчаков, который доживет до 1883 года, а 19 октября 1882 года встретит в одиночестве).

В 1827 году Пушкиным сочинено афористичное восьмистишие «Бог помочь вам, друзья мои….», где последняя строка («И в мрачных пропастях земли!») — то ли привет ссыльным декабристам, то ли дань памяти ушедшим.

В 1828 году дело ограничивается шутливым экспромтом, поскольку автор собирается в гости к Осиповой в Малинники и покидает пирушку:

Усердно помолившись богу,

Лицею прокричав ура ,

Прощайте, братцы: мне в дорогу,

А вам в постель уже пора.

На этот же раз Пушкин пишет обширный текст с историческим сюжетом. Это перекличка и со стихами 1825 года, и в какой-то мере с юношеским «Воспоминанием в Царском Селе»:

Была пора: наш праздник молодой

Сиял, шумел и розами венчался…

Дописать не успевает: шестьдесят четвертый стих только начат:

И новый царь, суровый и могучий,

На рубеже Европы бодро стал,

И над землей сошлися новы тучи,

И ураган их...

С неоконченным текстом отправляется Пушкин около четырех часов дня в дом Яковлева. Это близко, на Екатерининском канале.

Собираются Гревениц, Данзас, Илличевский, Комовский, Мартынов, Мясоедов, Корф, Стевен, Юдин. Обедают «вкусно и шумно», согласно протоколу. Читают бумаги из лицейского архива, поют «национальные песни».

Пушкин начинает читать свое обращение к друзьям, но тут же сбивается, умолкает...

Слезы душат. Предчувствие?.. Он обещает дописать стихотворение и приобщить потом к протоколу.

XХХV

4 ноября, утром, Пушкин получает по городской почте издевательский «диплом», написанный по-французски. О том, что господин Пушкин принят в «орден рогоносцев». Председателем ордена назван Нарышкин, муж фаворитки Александра I. Намек на то, что Пушкин при дворе занимает теперь такое же положение. «Рогоносец» для Пушкина — самое обидное из всех оскорблений. Сколько раз он сам издевательски проходился в стихах по «мужьям рогатым», в том числе и тем, чьи жены были его любовницами…