Александр Штейнберг: Шведская Жанна д’Арк. Ингрид Бергман

Ингрид позже писала в своем дневнике: «Вот мы и прибыли к дому, где жил Селзник. На зеленой лужайке, в садовом кресле, сидела его жена Айрин. Она внимательно слушала трансляцию бегов с ипподрома, следила за ставками. Я сказала: «How do you do», тщательно выговаривая каждое слово, она поднесла палец ко рту. «Ш‑ш‑ш…» Мы с Кэй замолчали, а Айрин вся превратилась в слух — она хотела знать — выиграла ли лошадь, на которую она ставила. Я подумала — для того ли я оставила мужа и ребенка, совершила кругосветное путешествие, чтобы сидеть в Голливуде и слушать трансляцию лошадиных бегов».

Но вот закончилась передача, Айрин приветливо улыбнулась и сказала: «Вы, наверное, проголодались с дороги. Пошли, я вас накормлю». Айрин показала дом, комнату, отведенную для Ингрид. А затем, посмотрев на небольшой чемоданчик, с которым приехала актриса, спросила:

— А где же ваш багаж? Когда он прибудет?

— У меня нет багажа, в этом чемодане все мои вещи, — Ингрид с трудом подбирала английские слова.

— Но ведь вы приехали на три месяца?

— Да.

— Вы уверены, что вам будет достаточно этих платьев?

— А зачем мне наряды? Я приехала работать. У меня есть костюм для фильма, я взяла с собой купальник и две пары брюк. Зачем мне больше?

— Завтра мы собираемся устроить party в честь вашего приезда. Будут все знаменитости Голливуда. Есть ли у вас вечернее платье?

— О, да! У меня есть великолепный наряд — я снималась в нем в фильме. Я взяла его с собой. Хотите посмотреть?

— Нет, нет. А где ваша коробка с мэйк‑апом?

— Мэйк‑ап? А что это такое? — Ингрид впервые слышала это слово и открыла словарь, чтобы посмотреть его значение.

— О, если вы имеете в виду косметику — то я ею не пользуюсь.

— Как, в самом деле? — Айрин была поражена, — Ну что ж, — добро пожаловать в Голливуд.

— Спасибо. Когда же придет мистер Селзник? — в свою очередь спросила Ингрид, — ей не терпелось начать работу. Ведь нужно было обсудить много важных вопросов.

— Мистер Селзник придет поздно, если вообще придет. Он очень много работает, и приходит домой под утро.

Ингрид встретилась со своим будущим боссом в два часа ночи. Айрин уже легла спать, а секретарь Селзника, постучав в дверь, сказал Ингрид: «Босс ужинает, он хочет вас видеть. Пожалуйте на кухню.»

Когда Ингрид зашла на кухню, ее глазам представилась удивительная картина: на столе лежал Дэвид Селзник и…спал. Ингрид не знала как себя вести и тихонько кашлянула. Дэвид мгновенно поднял голову.

— А, это вы, мисс Бергман. Прошу вас, заходите. Но сначала снимите каблуки — я хочу увидеть ваш настоящий рост

— Я в туфлях без каблуков.

— Давайте начнем с вашего имени. Надеюсь, вы понимаете, что его необходимо изменить.

— Но почему?

— Потому что ни один американец не сможет его выговорить. Имя Ингрид будут произносить как Айнгрид. Кроме того фамилия Бергман звучит слишком по‑немецки, а наши отношения с Германией сейчас очень напряжены. Мы должны придумать что‑нибудь другое. Что вы можете предложить?

— Ничего иного кроме моего собственного имени я не предложу. Если я понравлюсь американской публике, они научатся произносить правильно мое имя, а если нет — я вернусь домой под своим же собственным именем, а не под чьей‑то кличкой.

Селзник был явно озадачен таким поворотом событий, об этом свидетельствовало количество поглощаемой еды. Потом он отхлебнул из большого стакана и сказал:

— Ну хорошо, решим это утром. А сейчас я хочу сказать, Ингрид, что нам нужно с вами поработать. У вас слишком широкие брови, нужно поменять зубы, нос, губы… Так что готовьтесь изменить свой имидж.

И тут настал черед Ингрид сказать все, что она думает по этому поводу.

— Видите ли, мистер Селзник. Я не думала, что вы покупаете кота в мешке. Я надеялась, что вы видели меня в «Интермеццо» и представляли себе, как я выгляжу. Кей мне сказала, что вам все понравилось. Теперь, оказывается, вы должны полностью изменить мой имидж. Я на это не соглашусь. Я такая — какая есть с моими бровями, моим ртом и зубами, и такой я останусь. Я предпочитаю отказаться от чести сниматься в ваших фильмах. С первым же поездом я возвращаюсь домой.

Пожалуй, это был первый случай в жизни знаменитого голливудского режиссера Дэвида Селзника, когда начинающая актриса из далекой европейской страны, о существовании которой не подозревали многие американцы, не приняла его условий. Наступила пауза. Они сидели в огромной кухне за столом, заваленным едой, и молча смотрели друг на друга.