Анна Ромм - Марк Твен

«Кто пишет отзывы о книгах? Люди, которые сами не написали ни одной книги. Кто стряпает тяжеловесные передовицы по финансовым вопросам? Проходимцы, у которых никогда не было ни гроша в кармане. Кто пишет о битвах с индейцами? Господа, не отличающие вигвама от вампума, которым никогда в жизни не приходилось бежать опрометью, спасаясь от томагавка, или выдергивать стрелы из тела своих сородичей, чтобы развести на привале костер. Кто пишет проникновенные воззвания насчет трезвости и громче всех вопит о вреде пьянства? Люди, которые протрезвятся только в гробу. Кто редактирует сельскохозяйственную газету?., чаще всего неудачники, которым не повезло по части поэзии, бульварных романов в желтых обложках, сенсационных мелодрам, хроники и которые остановились на сельском хозяйстве, усмотрев в нем временное пристанище на пути к дому призрения» («Как я редактировал сельскохозяйственную газету»).

Совершенно ясно, что эту желчную тираду произносит умный и проницательный человек, и дебош, учиненный им в редакции сельскохозяйственной газеты, есть форма его сознательного протеста против «парадоксов» американской жизни. Он, писавший статьи об «арбузных деревьях», хорошо знает, на какой почве произрастают эти диковинные экземпляры отечественной флоры. Так уже на этом этапе в «самом веселом писателе Америки» временами просыпается гневный и беспощадный сатирик. Ее случайно в 1869 г. в одном из своих писем он дает сочувственную оценку Свифту. «Бедный Свифт, — пишет он, — под спокойной поверхностью его просто написанной книги струится поток яда — кипящее море его несравненной ненависти».

В сущности эта характеристика в какой-то мере применима и к самому Твену, даже на начальной стадии его творчества. В подполье его юмористических рассказов уже бродила раскаленная свифтовская стихия. Постепенно достигнув высшей точки своего накала, она наконец выплеснулась на страницы его романа «Позолоченный век» (1873). В этом произведении, давшем имя целой эпохе, Твен и его соавтор Чарлз Дадли Уорнер (1829–1900) впервые показали реальное состояние американского общества, в котором вместо ожидаемого «золотого» воцарился «позолоченный век». К середине 70-х годов стало ясно, что «героический» период американской истории — период оптимистических надежд и освободительных порывов пришел к концу. На почве, расчищенной гражданской войной, началась оргия буржуазного стяжательства. Быстрый рост промышленности, железнодорожного строительства и торговли на Северо-Американском континенте сопровождался невиданным разгулом мошенничества и шарлатанства. Начало 70-х годов ознаменовалось предпринимательской лихорадкой, принимавшей самые разнообразные виды и формы. Дух обмана и спекуляции проник во все области деловой жизни США. Акционерные общества, банковские объединения, торговые компании возникали на каждом шагу, оспаривая друг у друга право на грабеж и расхищение национальных богатств. Делец — проныра, циничный хищник, прожженный авантюрист стали ведущими фигурами американской общественной Жизни. «Это была эпоха, — пишет Брукс, — когда президенты, генералы… проповедники стали дельцами и… вся энергия американцев… сосредоточилась лишь в одной сфере, признанной достойной, — сфере бизнеса» [43] Brooks Van Vyck. Op. cit., p. 65. . Именно в это время в Америке окончательно сложился культ успеха, и его реальный результат — богатство получило значение всеобъемлющего нравственного критерия. Для тех, Кто исповедовал это циничное кредо, оно было прямым выражением национального духа. Они видели в нем органическое продолжение славных традиций пионерства. Погоня за наживой открыто рекомендовалась в качестве той формы деятельности, которая наиболее соответствовала бодрому, практическому складу «американского Адама». Обо всех этих головокружительных сдвигах, происшедших в жизни страны и в ее сознании, и возвестил роман Твена. Став поворотной точкой в литературном развитии Америки, он явился одним из первых произведений эпохи, «проникших в самые источники гнили, замутившей американскую жизнь» [44] Фонер Ф. Марк Твен — социальный критик. М., ИЛ, 1961, с. 10. . «Из всех романов, вышедших в 60-70-х годах, — пишет известный прогрессивный американский критик Ф. Фонер, — «Позолоченный век» единственный, в котором авторы отважились обратиться к насущным проблемам столетия, разоблачить широко охватившую страну коррупцию и породившие ее силы и призвать народ к бдительности, показав ему распространенный в обществе упадок нравов» [45] Фонер Ф. Марк Твен — социальный критик. М., ИЛ, 1961, с. 10. . Действительно, хотя произведения аналогичной направленности уже появлялись в литературе США начала 70-х годов, например «Вдохновенный скупщик голосов» Де Фореста (1872). «Большинство в пять сотен» Хьюма (1872), «Тайна Метрополисвилля» Эдварда Эгглстона (1873), ни одно из них не было сатирой такого масштаба [46] Fitnch B. M. Mark Twain and the «Gilded Age». The Book the Named the Era. Dallas, Lauthern Methodist Univ. Press, 1965. , как роман Твена и Ч. Д. Уорнера. Созданное ими произведение поражает широтой своего внутреннего размаха. С большим сатирическим мастерством здесь воспроизводится то состояние всеобщей одержимости, в котором оказалась страна, устремившаяся на путь стяжательства и увидевшая в нем цель и смысл всех человеческих свершений. Жажда денег обуревает всех и каждого, начиная с захолустного фермера и кончая конгрессменом. «Я заработаю еще денег, вернусь сюда, — бредит наяву молодой Филипп Стерлинг один из героев романа, — и тогда посмотрим, чья возьмет! Да, но на это могут уйти годы, долгие годы» (3, 541). Этот «вызов року» бросает не только Филипп Стерлинг (один из немногих персонажей романа, которому в конце концов повезло). Для других героев «Позолоченного века» поединок с судьбой заканчивается не столь благополучно. Завладев сознанием рядовых американцев, «золотой мираж» толкает их на разорение, нищету, моральную и физическую гибель. Образы этих многочисленных жертв «позолоченного века», с калейдоскопической быстротой проходящие перед читателем, помогают воссозданию нездоровой, лихорадочной атмосферы эпохи. Трудная для дыхания, она полна гнилостных испарений. Стремление к наживе, проникшее во все поры американского общества, подточило его государственные, юридические, моральные устои. С глубокой иронией Твен говорит здесь о «гении американской свободы об руку с воскресной школой, с одной стороны, и Обществом трезвости — с другой, восходящем по славным ступеням национального Капитолия». С ядовитым сарказмом писатель демонстрирует коррупцию правительственных кругов, продажность сенаторов, вопиющее лицемерие официальной ханжеской морали, под покровом которой темные авантюристы всех мастей творят свои грязные дела.