Валерий Кичин: Людмила Гурченко. Танцующая в пустоте

Фантасты часто обращаются к этой модели. Поражает идея всеобщей взаимосвязанности, детерминированности, значимости каждой малости для будущего. Гром при этом, разумеется, может быть всяким. Предвестием грозы. Предвестием победы…

Вот такая бездна случайностей составляет наши жизни! А вместе они – судьба.

…Полвека назад в коридоре «Мосфильма» Иван Пырьев встретил девушку в платье колоколом – ее недавно забраковали на пробах. Привел ее в гримерную, сказал: пробуйте еще. Так появилась «Карнавальная ночь» и с ней актриса Людмила Гурченко.

А если бы Пырьев пошел в тот миг по другому коридору?

Это сейчас словно распутываешь пряжу уже свершившейся судьбы – откуда что пошло, что в чем отозвалось. Но вернешься к прошлому – и, господи ты боже мой, как много зависит от пылинки, от тростинки, от рутинной, но очень капризной удачи! Травмы, нанесенные ее капризами, уже никогда не заживают в душе. Другой человек выходит из житейских передряг.

Но посмотрите: цепь случайностей составила закономерность. Состоялась актриса, которую называют великой. Как у нас водится, не при жизни, но хоть в некрологах.

Мы попытались проследить: что составило эту судьбу? Было ли в ней что-нибудь такое, от чего сейчас, задним числом, можно отказаться? Хотя бы от этого упрямого, этого странного, такого неактуального танца? От этих попыток доказать, что непонятная многим приверженность большой драматической актрисы музыке на самом деле тоже нужна людям? Что драма и музыка – два крыла одного искусства? И что лететь они способны только вместе.

От чего здесь можно отказаться? От одиночества в толпе? От способности отдаваться делу так, что ни на что другое не оставалось сил?

В каждой жизни много боли, которой, что спорить, лучше бы не было. Речь о способности эти события и эту боль осваивать, пропускать через себя – и возвращать людям уже добром. Искусство, как хлорофилл в зелени, питается углекислотой, чтобы непостижимым образом превратить ее в жизненно необходимый нам кислород.

Бывает прошлое у людей – главная нить теряется в шелухе лишнего, ненужного, вообще ни в какое дело не сгодившегося. Не жизнь – одно только ожидание «настоящего».

«У меня было в жизни много счастья, дай бог каждому», – говорила героиня «Пяти вечеров», ничуть не кривя душой. Она интуитивно чувствовала: человек счастлив, если умеет каждый миг прожить сполна. Многие все ждут, заклинают, торопят «настоящее», для этого «настоящего» приберегают силы и самую способность ощущать счастье, и замирают, и впадают в анабиоз в ожидании.

А можно – жить. Не пропускать свои дни, словно песок сквозь пальцы, а как раз из этих будничных дней и формировать свою судьбу. И тогда ее нить, сколь бы прихотливо она ни вилась, ни с чем посторонним не путается – весь моток пряжи из нее только и состоит. Соткана судьба единым куском. Все пошло впрок, все пригодилось. И счастье, и горе, и испытания, что закалили, и радости, что помогали надеяться. И случайности, которые, если научиться ими управлять, если взять их в свои руки, оборачиваются самой непреложной закономерностью.

И тогда грянет гром…

 ЦТСА – Центральный театр Советской Армии.

 ФЭКС – Фабрика эксцентрического актера – театральная и киномастерская, существовавшая в Петрограде в 1920-х годах.