Эдна О’Брайен - Влюбленный Байрон

Один из гостей, Чарлз Скиннер Мэтьюз, которым восхищался Байрон и который, в отличие от остальных молодых людей из кембриджского кружка, не скрывал своих гомосексуальных наклонностей, описывает в письме к сестре одно из таких посещений со всей присущей ему прихотливостью слога. Прежде всего он передает впечатление о внешнем виде аббатства — красивое полуразрушенное старинное здание среди мрачных голых холмов, озеро, окруженное зубчатыми силуэтами строений, старинная кухня, обветшалые апартаменты, но при этом «благородного вида зала» для приемов семидесяти футов длинной и двадцати трех шириной. Далее он описывает воображаемый приезд сестры:

Не забудь, что приехать лучше среди дня и все время быть начеку, чтобы не допустить промахов. Ибо, если ты пойдешь направо от холла по ступеням, ты попадешь в лапы медведя, а если пойдешь налево, твое положение еще ухудшится, потому что ты наткнешься на волка. Но если ты все же доберешься до дверей холла, не думай, что опасности миновали: холл обветшал и нуждается в ремонте, а в одном из углов, скорее всего, окажется компания обитателей здешних мест, вооруженных пистолетами. Так что если громогласно не объявить о своем приближении, то можно избежать встречи с волком и медведем для того лишь, чтобы погибнуть от пули веселых монахов Ньюстедского аббатства… Что же касается нашего житья, то распорядок дня примерно таков: для завтрака нет точно установленного времени, каждый поступает, как ему удобно, еда остается на столе, пока все не насытятся. Но, пожелай кто-нибудь получить завтрак в 10 часов, ему весьма повезет, если он найдет хоть кого-то из слуг на ногах. Обычно мы встаем около часа. Я… всегда вставал первым из всей компании, и меня называли ранней пташкой Что касается утренних развлечений, то это чтение, фехтование или игра в волан в большой зале, стрельба из пистолета в холле, прогулка, верховая езда, крикет, прогулка под парусом на озере, можно поиграть с медведем или подразнить волка. Между семью и восьмью мы обедаем, и вечер продолжается… до часа, двух или трех часов утра… Нельзя не упомянуть обычай после обеда, когда со стола убрана посуда, пускать по кругу человеческий череп, наполненный бургундским. После пиршеств с изысканными блюдами и лучшими винами Франции… нам подавали монашескую одежду со всеми полагающимися атрибутами — крестами, четками и проч., — что вносило приятное разнообразие в нашу внешность и наши занятия.

К несчастью, он заболел из-за сквозняков в аббатстве, а потом поссорился с Хобхаузом, с которым ему пришлось проехать молча 135 миль обратного пути до Лондона. Путешествие заняло неделю из-за остановок, вызванных дождливой погодой. Перед отъездом Байрон предложил Скиннеру Мэтьюзу присоединиться к нему в поездке в Константинополь, но, как тот написал сестре, затея показалась ему дикой и требующей тщательного обдумывания.

Грецию Байрон считал колыбелью цивилизации, однако существовали и менее возвышенные причины для его отъезда. Греция действительно станет стимулом для его поэзии: Парнас белоснежный, «Пифийский гимн» служительницы культа в Дельфах, «бессмертный куст» Дафны [17] Нимфа Дафна, спасаясь от любовных преследований Аполлона, обратилась за помощью к богам, которые превратили ее в лавр; поэтому одним из атрибутов Аполлона стал лавровый венок. . Его долги составляли 12 000 фунтов, оба родовых имения, Ньюстед и Рочдейл, были обобраны до нитки, слуги уволены без выплаты жалованья, горняки на ланкаширских угольных шахтах грозили бунтом, его мать была вынуждена влачить жалкое существование, переезжая с места на место и не имея возможности обуздать высокомерие и расточительность своего сына. Да еще и возмущенная реакция на его сатиру «Английские барды и шотландские обозреватели», смелую до наглости атаку на всех литературных врагов. Итак, подобно Робинзону Крузо, он пустился «по волнам к просторам огромного мира».

Байрон заказал миниатюристу портреты своих друзей, этих «бессердечных парней», и оставил Англию без сожаления. С двумя тысячами фунтов, которые он занял у мистера Бёрча, партнера Хэнсона, и поручительством на четыре с лишним тысячи фунтов под гарантию его друга Скроупа Дейвиса Байрон сумел собрать для своего путешествия разношерстную судовую команду. В нее вошли: Джо Марри (в прошлом дворецкий Злобного Лорда), «чурбан» Флетчер — лакей Байрона, Роберт Раштон, его юный красавчик-паж, от которого он заразился «коровьей оспой», пруссак, служивший какое-то время в Персии и говоривший по-арабски, и его друг Хобхауз, который собирался написать книгу о своих путешествиях, для чего прихватил сотню перьев и два галлона чернил.