Андре Кастело - Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша

К сожалению, то ли по небрежности или лености по эпистолярной части, на что будет так сетовать ее второй муж, то ли потому, что Богарне ей уже несколько наскучил, Роза опять опаздывает отправить письмо в Бретань с очередной почтой, и Александр — по всей видимости, с восторгом, поскольку у него теперь есть повод для жалоб — может снова учинить жене выговор. Конечно, он хорошо сделал, что уезжает! Все, кто должен отплыть вместе с ним, получили письма От жен, «которых огорчает отсутствие мужа и которые не стесняются засвидетельствовать ему это». Александр считает, что он больше, чем его сотоварищи, заслуживает «нежности со стороны своей половины». А он оказался самым забытым из всех!

Наконец в Брест приходит письмо, но, сделав над собой это усилие, Роза вновь впадает в апатию, за что ей опять устраивается разнос: «Эта необъяснимая небрежность приводит меня в неизбывно дурное расположение духа. Ах, как легковесны ваши чувства! Любовь никогда не жила в вашем сердце. Я сделаю все возможное, чтобы последовать вашему примеру. Если, как я начинаю опасаться, наша совместная жизнь примет дурной оборот, упрекать за это вам придется самое себя».

Александр тем более несправедлив, что в Бресте он вновь встретил г-жу де Ла Туш де Лонпре, овдовевшую и, как он, отправляющуюся на Мартинику за наследством своего отца г-на де Жирардена, недавно умершего в Фор-Руайале, — того, кого Роза называла «дядей», хотя он ей им вовсе не приходился. Разумеется, г-н де Богарне вновь становится ее любовником и — естественно! — просит свою жену позаботиться о двух детях его любовницы: сыне Александре, его собственном ребенке, и девочке по имени Бетси [29] Мир тесен: Бетси станет матерью графини Бертран, которая последует за своим мужем* на Святую Елену. *Имеется в виду генерал граф Анри Грасьен Бертран (1773–1844), сопровождавший Наполеона в изгнание сначала на остров Эльбу, затем на остров Святой Елены. Имя его стало во Франции символом верности в несчастье. .

Фрегат, который должен увезти Александра, все никак не может сняться с якоря: рейд Бреста вот уже месяц блокирован английскими крейсерами, что позволяет Богарне получить от жены кучу писем сразу. Вновь став как нельзя более нежным, виконт опять берется за перо. «Когда я читал слова, начертанные в печали твоею рукой и орошенные твоими слезами, на мои глаза тоже навернулись слезы. Твое письмо в тысячу раз нежней всех предыдущих, так почему же, мой добрый и дорогой друг, сердце твое не полнится прежними сожалениями? Почему в нем иссякла прежняя любовь ко мне? По правде сказать, я нередко думал, что мне вскоре предстоит любить тебя без взаимности, и, несмотря на грусть от разлуки с тобой, я не раз хвалил себя за то, что предпринял далекое путешествие, которое сделает тебя безразличной ко мне, хотя упаси меня Бог от этого! Я хочу вкусить любовь и стать счастливым только с тобой и благодаря тебе. Прощай, моя дорогая жена, прощай! Целуй Евгения и прими вместе с моими поцелуями уверения в том, что я оставил свое сердце подле тебя и не намерен брать его назад. Сто раз прощай!»

Английские корабли продолжают крейсировать перед Гуле [30] Гуле [франц. Goulet — горлышко) — вход на рейд вообще, на рейд Бреста — в частности. , что позволяет Александру послать жене наставление: «Ах, любезный друг, подумай о крошечном существе, которое ты в себе носишь. Пощади его — заботься о своем здоровье. Ласкай Евгения и хорошенько ухаживай за ним. Почаще думай о своем муже. Он любит тебя и всегда будет любить». Разумеется, он расточает ей советы, но на этот раз они касаются Евгения: «Ты знаешь уже, что самая твоя святая обязанность — заняться его воспитанием. Начни же понимать, что любовь к нему можно выказать не только ласками».

Наконец 18 ноября Александр и г-жа де Ла Туш де Лонпре занимают места на фрегате «Венера», который, вместо того чтобы взять курс на Антилы, долго отстаивается на рейде острова Э [31] Э — остров у западного побережья Франции, недалеко от устья реки Шаранты. . На этот раз отплыть ему мешают противные ветры. Роза пишет Александру всего раз, в Ла-Рошель, полагая, естественно, что письма ее придут по назначению только после отъезда мужа. Это молчание дает Александру искомый случай. Он мечет молнии: жена пишет ему только из чувства долга. «Вам, конечно, было бы слишком трудно доставить мне эту радость!» — бросает он. Чувствуется, что он глубоко задет — и в своей любви, и в гордости: «Извини меня за мое письмо, но я в бешенстве». Да, он в бешенстве. Им, который считает, что все женщины обожают его, пренебрегает собственная жена!