Виктор Притула - Кампучийские хроники

Поздно вечером вертолет доставил первого раненого — Бобрушку, потом Дмитриева — у него была раздроблена коленная чашечка. Ногу удалось спасти.

После этого случая зарубежные средства массовой информации подняли шумиху, мол, многие советские специалисты потребовали срочно отправить их обратно в Союз. Такого не было. Я сам там провел четыре года. И таких было немало.

Позже А. Рылов был награжден кампучийским орденом труда III степени, И. Курбатов, механизатор Восточного порта, и Л. Рец, работник Владивостокского морского торгового порта, — орденом Дружбы народов.

— С Вадимом очень приятно было работать и просто общаться, — вспоминает Анатолий Маршев, начальник эксплуатационно-контрольного парка ДВМП, в то время консультант министерства труда Кампучии. — Это был удивительно радушный, внимательный и очень ответственный человек. Не случайно буквально через неделю его пригласили в гости на кампучийскую свадьбу. Вадим с ходу начал изучать кхмерский язык и даже успел составить первый небольшой русско-кхмерский разговорник.

Как переводчик, Вадим был очень занят на совещаниях и в министерстве транспорта Кампучии, и в управлении порта Кампонгсаом. Но при этом он еще выкраивал время, чтобы помочь в организации водолазной группы в порту. Вообще он очень любил море, акваланг, но больше всего свою семью — жену Любу, сына Дениса…

Память нуждается в пристанище

В пароходском музее есть стенд, посвященный Вадиму Еремееву. Здесь можно увидеть его курсантскую фотографию (он окончил ДВВИМУ), костюм аквалангиста, кампучийский орден труда III степени, которым советский переводчик, как и его товарищ Александр Сляднев, был награжден посмертно. В музейных запасниках есть несколько любимых книг Вадима на французском языке. Кстати, выучил он его практически самостоятельно, а отшлифовал на годичных курсах в Ленинграде.

В этом году исполняется ровно двадцать лет с тех пор, как погибли на кампучийской земле два русских парня Вадим и Саша. Может быть, к тому времени в музее увековечат также память и об Александре Слядневе.

В черный день 9 ноября Елена Пантелеевна, которой недавно исполнилось 80 лет, как обычно, была на Морском кладбище. С каждым разом делать ей это становится все труднее, спасибо, старые друзья выручают — семья Романовских. Обошла обе могилки, обнесла их домашними пирожками, конфетами. Поплакала вволю.

Она начала откладывать с каждой пенсии понемногу, чтобы в этом ноябре устроить в пароходском музее вечер памяти. Причем не только Вадима и Саши — кампучийская история коснулась многих приморцев.

…Есть у матери еще одна заветная мечта: когда пробьет ее час — лечь рядом с сыном. Но боится — не разрешат, как не разрешили в последний раз взглянуть на него».

Тамара Калиберова

«Владивосток» (2000 год)

Мы с Пашкой снимали сюжет об этом трагическом инциденте для программы «Время», да солнцевская группа должна была вставить прощание с погибшими в свой фильм.

А случилось вот что.

Утром 9 ноября наши специалисты выехали на «ПАЗике» в единственный морской глубоководный порт Кампучии Кампонгсаом. О том какую роль сыграли советские специалисты в Кампонгсаоме в спасении народа Кампучии от голодной смерти я рассказал в главе «Курортный сезон в Кампонгсаоме». Сейчас я хотел бы остановиться на эпизоде, который стал роковым для портовиков-дальневосточников.

На 73 километре дороги связывающей Пномпень с Кампонгсаомом автобус с советскими специалистами и сопровождавшими их работниками Министерства транспорта был обстрелян «красными кхмерами» из гранатомета и автоматов. Два советских специалиста погибли, несколько человек получили ранения. Водитель автобуса, получивший осколочное ранение, чудом смог довести автобус до ближайшего вьетнамского блок-поста. Только его мужество и спасло остальных пассажиров автобуса от неминуемой гибели.

Спустя три года ещё одна группа советских специалистов попала в засаду по дороге в Кампонгтям. Погибли все.

Возникает вопрос, откуда полпотовским партизанам становилось известно о передвижении советских специалистов? Ведь засады были далеко не случайны. И ещё один вопрос, почему офицер безопасности из советского посольства не обеспечил их охрану? Казалось бы это его прямая обязанность…

Ответ на первый вопрос мне дали кхмерские друзья Сомарин и Муй. В то время во многих Министерствах НРК работали сторонники «красных кхмеров». В царившей неразберихе первых месяцев после изгнания полпотовцев из Пномпеня, когда у людей не было никаких документов, разобраться кто просто кхмер, а кто с «красной подкладкой» было практически невозможно. Поэтому о наших с Трубиным передвижениях по стране я никого и никогда не ставил в известность. Так было надёжнее.