Валентин Аккуратов - Право на риск

«…идем на трех моторах, правый крайний …(далее неразборчиво)… Очень тяжело в сплошной облачности».

Мы очень встревожились.

Больше радиограмм с борта «СССР Н-209» не поступило.

Четырнадцатое августа. Нам запретили вылет на поиски. По-моему, состорожничали.

Двенадцатое сентября. На Рудольфа наконец-то добрались поисковые самолеты «Н-170», «Н-171», «Н-172».

Седьмого октября после нескольких бесплодных попыток «Н-170» удалось слетать на полюс.

Поиски в том районе оказались безрезультатны. Искать Леваневского продолжали и полярной ночью на машинах, оборудованных специальной аппаратурой, но не нашли.

Ни опыт, ни мужество, ни техника — ничто не помогло и многим другим исследователям. Они погибли. Коварно уступая одну за другой свои цитадели, Арктика словно выжидала их малейшие ошибки и расправлялась.

Всегда не покоренная до конца, как любая стихия, Арктика такая же, какой была во время Нансена и Седова. Мы бесконечно любим ее такой, какая она есть, ибо она требовала от нас мужества, упорства, выдержки, спокойствия и осторожности, разумной и смелой. Опыт наших многолетних исследовательских полетов в высоких широтах подтверждает слова Нансена, что умение ждать — высшая добродетель полярника, а умение рассчитывать свои силы и рваться вперед и добиваться только победы — основа права на риск.

Правда, капризы Арктики заставляли нас не раз нарушать те так называемые санитарные нормы полетов, выработанные в нормальных условиях работы на континентах. Но Арктика, как и всякая стихия, не норма. Скорее это фронт. И вряд ли можно сражаться по расписанию. Упустишь погоду — потеряешь день, значит, потеряешь год. Так бывало, когда пытались штурмовать высокие широты по нормам «мирного» времени.

Сорок лет назад пришел я в авиацию. За плечами едва не двадцать тысяч часов налета. Минуты счастья побед, дни горечи поражений. Все было: и гордость за свершения, и беззащитная боль утрат.

Горжусь тем, что моя биография во многом соприкасается с историей моей Родины. Мальчишка из глуши Владимирской губернии, я начал трудиться на обувной фабрике и мечтал о полетах. Но сначала пришлось сражаться с басмачами, когда я по путевке комсомола отправился в Казахстан. Там с изыскательской партией готовил площадку медеплавильного гиганта на Балхаше. Учился строить воздушные трассы. Их ведь тоже строят, как и дороги, привязывая к местности. И наконец стал авиационным навигатором. А в войну воевал, как все. Участник всех высокоширотных экспедиций.

Но даже когда темнело в глазах и положение представлялось действительно безвыходным, в сердце жило одно желание драться во что бы то ни стало, во что бы то ни стало победить.

И удавалось.

Мы стирали «белые пятна», открывали и «закрывали» острова, поднимали флаги своей державы на полюсах, проникали в самые сокровенные уголки Ледовитого океана. Однако никогда не забывали, что Арктика — стихия, с ней надо вести себя только на «вы».

Конечно, спустя сорок лет летать и работать в Арктике стало легче, но не безопасней. Любая современная техника не позволяет идти напролом, как мечтал строитель первого ледокола адмирал Макаров. Идти напролом непосильно пока и атомоходам. И есть ли смысл идти напролом, когда, пользуясь законами самой Арктики, как и любыми физическими законами, можно осваивать ее просторы в согласии с ее капризами, используя их в своих целях.

Многое изменилось на северных берегах страны. Выросли города и заводы-гиганты, рудники, шахты, поселки. Протянулись дороги. Сотни тысяч людей живут в Заполярье. Узнать дальние края своей Родины хотят и туристы.

Об одной такой встрече мне и хочется поведать. Может быть, этот рассказ наиболее наглядно покажет степень непокоренности Арктики, которая не умеет прощать ни единого промаха, ни единственной ошибки, панибратства и легкомыслия.

После одного из полетов, длившегося куда более положенных двенадцати часов, в поисках свободной койки, на которую следовало опустить голову, в коридоре, заставленном раскладушками, меня остановил старый полярный летчик Сырокваша, работающий ныне руководителем полетов.

— Валентин Иванч, к нам прибыла группа спортсменов-туристов. Ученые из Куйбышева, собираются пеше на полюс.

— На полюс? — Я пристально и недоверчиво всматривался в серые, полные лукавства глаза Сырокваши.

Кто-кто, а он был непревзойденным мастером розыгрыша. Это Сырокваша несколько лет назад, имея на борту груз сена для одной из островных зимовок, пустил слух: мол, сено предназначено для подкормки мамонта, обнаруженного в горах острова Геральда. Слух был пущен тонко, под строжайшим секретом, и на «крючок» попался один из крупнейших биологов. Впрочем, и я бы не удивился находке, увидев ее воочию: тайна животного мира Арктики и по сей день «велика есть».