Илья Дубинский-Мухадзе - Нариманов

Еще сколько всяких других забот, начинаний из тех, что не относятся к служебным обязанностям помощника классных наставников. Да и сама служба при его складе характера, при его обостренном чувстве ответственности за все, с чем сталкивает жизнь, не ради хлеба насущного. Не для собственного блага затрачиваются воля, душевное тепло, время, которого уже сейчас так не хватает. Далеко за полночь светятся окна в угловом доме на Позиновской улице, «Доме литературы и просвещения», как безошибочно назовет его Ганизаде. Владелец его Али Искандер Джафарзаде под стать своему квартиранту. Только что не кончал Горийской семинарии. Сдал экзамены экстерном, получил диплом, учительствует в русско-азербайджанской частной школе. Днем с мелком в руках перед классной доской, ночью с карандашом за письменным столом. Публицистика — его второе призвание. С приездом Нариманова Джафарзаде становится как бы администратором при нем. В прошении градоначальнику сказано совсем уважительно: «директор библиотеки господина Нариманова».

Публичная библиотека-читальня, доступная решительно всем. Для Кавказа, для мусульманского мира, затея вовсе удивительная. Тифлисская газета «Новое обозрение», несколько отвлекшись от описания нефтяных фонтанов и особняков бакинских нуворишей, четырнадцатого октября восемьсот девяносто четвертого года тиснула сообщение: «Довольно отрадным явлением для нашей интеллигенции представляется народная читальня, открытая господином Нариман-беком [12] Нариманов к сословию беков не принадлежал. Слово «бек» в иных случаях добавляли к его имени в знак уважения. 12 апреля текущего года в Баку. 3833 посетителя в одуряющую летнюю жару!..»

Во все концы России, в ближние Персию и Турцию, за тридевять земель в Индию идут почтовые открытки с просьбой присылать периодику, беллетристику, издания для детей. В ответ — аккуратно упакованные в рогожку тючки, свертки, бандероли. Какими-то своими путями прибывают запрещенные для ввоза на Кавказ газеты «Аль Нил» из Каира, «Иттифак» из Софии, «Терджумани хагигат» из Стамбула. Оттуда же из Стамбула иллюстрированная газета «Меламет» и еженедельник «Маариф». Калькутта исправно присылает популярный журнал «Хабльульматин». Нередко это взамен гонорара Нариманову за его «картинки с натуры», «размышления», обзоры.

В пользу библиотеки идет и сбор от премьеры пьесы «Наданлыг». Той, задуманной в семинарии, изданной год назад отдельной книгой — его первая книга! Для представления довольно дерзко заарендовано помещение, в котором обычно выступают заезжие гастролеры — итальянские, французские певцы, звезды оперетты. Сегодня, пятнадцатого января девяносто пятого года, случай особый, небывалый. Весь вечер, все четыре акта, звучит азербайджанская речь. На сцене пока еще безвестные любители, учителя-азербайджанцы. И переполненный зал, и добрые слова в городской газете «Каспий»:

«Особенно щедрыми аплодисментами был награжден автор пьесы г. Нариманов, игравший в заглавной роли Имрана, представителя нарождающегося типа мусульманской молодежи… Сбор от спектакля пойдет на расширение библиотеки, на перевод ее в более просторное помещение и создание отдела литературы Востока».

В столичном журнале «Артист» отмечено: «В Баку наблюдалось небывалое явление среди тамошнего мусульманского населения…»

Вчетвером, «одной рукой в ладоши не хлопнешь!» — издавна говорят азербайджанцы, — Нариманов, Джафарзаде, Ганизаде, Махмудбеков неутомимо собирают, накапливают книги, журналы, газеты. По меньшей мере на семи языках. Все теснее столики в новом читальном зале, в доме Лалаева вблизи Парапета. Гость из Тифлиса, сотрудник «Армянского культурного союза», позавидовал: «Нужно собственными глазами видеть то, как в библиотеке Нариманова литература переходит из рук в руки и изнашивается от массового потребления… Ни одна из наших — армянских библиотек не располагает таким количеством читателей».

Из рук в руки… Ради этого все и затеяно! Через годы комиссар просвещения Бакинской коммуны, учительница Надежда Колесникова расскажет Нариманову о другой библиотеке — «Общественного собрания» нефтепромышленников. Обе расположены почти что рядом. «Я поинтересовалась у библиотекарши, как удается сохранять книги в таком исключительно хорошем состоянии. Она ответила: «Никто не спрашивает». В этом я убедилась, когда взяла в руки некрасовский «Современник» и «Колокол» Герцена. Книги были совершенно новые, даже неразрезанные».