В заключение Вера Хоружая заявила:
— С полным сознанием своей ответственности и революционного долга перед рабочим классом и крестьянством я работала в рядах КПЗБ. Так буду работать я и в дальнейшем, когда выйду из тюрьмы. Вступать в партию меня никто не уговаривал. Вступила в нее я потому, что всем сердцем и душой люблю великие идеи коммунизма. Во имя этих идей я буду бороться до последних дней своей жизни. Ничто меня в этом не устрашит — ни тюрьма, ни каторга, сколько бы они ни длились, какая бы тяжелая участь меня ни ожидала.
Речь Хоружей произвела сильнейшее впечатление на всех находившихся в зале.
Враги не остановились на брестском судилище. Вскоре фашисты организовали процесс «133-х». Вера Хоружая и ряд ее товарищей по подполью вторично оказались на скамье подсудимых.
Суровый приговор на белостокском процессе вынесен. Когда председатель суда закончил его читать, в притихшем зале прозвучал гневный голос:
— Долой фашистское правительство!
Присутствующие повернули головы в сторону осужденных, откуда был брошен смелый клич. Вера Хоружая еще не успела опустить руку, взмахом которой сопровождала свой лозунг, как в едином порыве поднялись ее товарищи и запели:
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущенный
И в смертный бой вести готов…
Пролетарский гимн в зале фашистского суда! Это невероятно! Растерявшаяся охрана ждала приказа.
Судьи бестолково метались.
— Прекратить демонстрацию! — послышался, наконец, окрик дежурного офицера, но его срывающийся голос потонул в мощном хоре.
Революционеры убедительно показали суду, что их воля не сломлена, что недалек тот час, когда трудящиеся Польши сбросят с себя оковы капиталистического рабства.
Получив подкрепление, охрана начала действовать. Полицейские набросились на поющих, осыпая их градом ударов куда попало и чем попало. Люди падали, вставали и снова начинали петь. Охранники вошли в раж. Они выволакивали из зала революционеров, потерявших от гобоев и пинков сознание. Те, кто еще стоял на ногах, плотнее прижимались друг к другу и продолжали петь. Только с последними словами бессмертного «Интернационала» в зале удалось восстановить видимый порядок.
Фордон. — Новые узницы. — «Письма на волю». — Красные бантики. — Что такое «конь»? — Встреча на границе. — «Хочу в строй!» — Казахстанская новь.
Там, где Висла делает резкий поворот на север, к Балтийскому морю, недалеко от Быдгоща, на высоком левом берегу ее примостился Фордон. Не на всякой карте найдешь этот городок. В годы, о которых идет речь, неподалеку от Фордона проходила западная граница Польши. Достопримечательностью Фордона была женская каторжная тюрьма. Она стояла на главной площади. По одну сторону площади, ближе к реке, — тюрьма, по другую — костел.
Осенью 1928 года в фордонской тюрьме произошло событие, переполошившее ее начальство. Сюда доставили пять опасных государственных преступниц. Раньше здесь отбывали каторгу только уголовницы, и с ними тюремщикам не было особых хлопот. Но политические! А они все прибывали и прибывали, весьма убедительно отражая политическое положение в стране — неукротимый подъем революционного движения трудящихся масс. В камерах мрачного Фордона сидели опытные революционерки и молоденькие комсомолки из Варшавы и Кракова, Силезии и Поморья, Западной Украины и Западной Белоруссии. Когда одиночные камеры были заполнены, тюремщикам не оставалось ничего другого, как содержать в них по две узницы.
В захолустье, близ границы с Германией, в которой к власти все яростней рвались фашистские молодчики, держать политических заключенных казалось надежнее. К тому же в восточных воеводствах, в Варшаве, в шахтерских и текстильных центрах полыхал пожар революционных боев. Там тюрьмы были переполнены участниками забастовок, политических демонстраций, деятелями прогрессивных организаций. Так фордонская тюрьма стала превращаться в каторгу для политических.
С первой группой политзаключенных в Фордон была доставлена Вера Хоружая. После карантина в подвале ее «прописали» в одной из камер верхнего этажа.
Когда за спиной лязгнул замок, Вера осмотрелась. Камера одиночная, узкая, как пенал. Откидная металлическая койка с жидким матрацем, подушкой да грубым суконным одеялом, привинченный к стене, как в железнодорожном вагоне, столик, табурет. Вот и все «убранство».
Читать дальше