Вера Хоружая - Письма на волю

— Вот они, «новые порядки» фашистов! — кипела Вера, глядя на ряды торчащих обгорелых труб.

Страшной болью щемило сердце при виде полуголых, исхудавших ребятишек. Лаская двух малышей, несмело вышедших из землянки — около нее остановились на отдых партизанки, — Вера задумалась. Вспомнилось расставание с детьми, матерью, сестрой. Когда Вера объявила о своем отъезде на фронт, Надя возмутилась:

— Как же ты поедешь? Ты мать, имеешь обязанности перед своими детьми! Разве ты так мало любишь Аню и Сережу?

— Я их люблю больше своей жизни, но пойми, сестрица моя родная, я же не только мать, я коммунистка. Разве я имею обязанности только перед моими двумя детьми? А миллионы других — белорусских, украинских, литовских, эстонских детей, которых пытают фашисты, бросают живыми в огонь, закапывают в землю? Кто же должен их спасти? Разве перед ними нет у меня обязанностей? За всех детей на свете отвечает коммунистка. И, наконец, что будет с моими, с твоими детьми, если мы не победим, не прогоним фашистских оккупантов?

А вот старая мать сразу оценила поступок своей беспокойной дочери:

— Делай, доченька, так, как тебе приказывает совесть. А о своих малютках не кручинься, вырастим. Только возвращайся живая…

Штаб партизанской бригады и горком партии находились в восьми-десяти километрах от Витебска. Стояли в ближайшем лесу, за Западной Двиной. Хоружая сразу же начала готовиться к подпольной работе в городе. Там действовало несколько групп, связанных с лесом. Кроме того, у партизан имелись на учете десятки надежных товарищей. Их нужно было перепроверить и привлечь к активной работе. Все это предстояло выполнить Вере и группе подпольщиков.

Первыми в Витебск пошли Дуся Суранова и Тоня Ермакович. Их повела Клава Болдачева, носившая партизанское имя «Береза». Через два дня Болдачева и Ермакович благополучно вернулись, а Суранова осталась у своего дяди, чтобы подыскать Вере Хоружей надежную квартиру.

Тем временем Вера закончила подготовку к сложной работе в условиях фашистской оккупации, где за каждый промах неминуемо пришлось бы расплачиваться жизнью. Было установлено несколько вариантов шифра для переписки. Отобрано более ста адресов. Выработаны действия связных между городом и лесом. Вере все это пришлось запоминать, записывать было нельзя. И вот 1 октября Тоня Ермакович повела Веру в Витебск.

В ночь после ее ухода советская авиация бомбила районы скопления фашистских войск в городе. 3 октября Тоня доставила от Веры первое письмо:

«Пока ей тут делать нечего. Пусть она придет в следующее воскресенье. Обстановка очень сложная. Много нового, интересного. Немцы переносят все под землю. Под городом строятся капитальные сооружения… Результаты вчерашнего налета еще неизвестны. Сообщу. Почва для работы подготовлена прекрасно. Как я рада, что я уже здесь».

С этого дня в штаб партизан через связных регулярно стали поступать донесения Веры Хоружей. Ее наблюдательность, непосредственное общение с людьми давали богатейший материал о городе, изнывающем под пятой оккупантов. Характерным для стиля донесений Веры являлись их конкретность, уменье в отдельных жизненных фактах видеть существо дела, вовремя раскрыть общую картину положения.

Уже в третьем своем письме от 18 октября она сделала следующие принципиальные выводы о настроениях населения: «…Сегодня главное — это все общая безграничная ненависть к немцам… Многие думают, что теперь вести борьбу невозможно и нецелесообразно ввиду верной гибели. Что борьба будет иметь смысл тогда, когда приблизится Красная Армия. Но страшная действительность корректирует эти взгляды и заставляет действовать сегодня».

В донесении сообщалось, что накануне ночью «нечаянно» столкнулись два поезда. На лесозаводе № 13 и фанерной фабрике, выполняющих срочные военные заказы, систематически ломаются станки. На строительстве укреплений вдруг обвалилась земля, задавило солдата-конвоира.

Вера поселилась в небольшом доме на Тракторной улице, 4, в семье Воробьевых, где главенствовала замечательная русская женщина, 73-летняя советская патриотка Мария Игнатьевна, которую все любовно звали бабушкой Машей. С ней жили сын, коммунист, Василий Семенович, его жена Агафья Максимовна и двое их детей. Воробьевы радушно приняли Веру, активно помогали в ее работе. В доме снимала угол кандидат в члены партии Анна Васильева, работавшая поваром.

На этом же участке стоял еще один дом. В нем жила дочь Марии Игнатьевны Зинаида Семеновна с мужем Сергеем Даниловичем Антоновым и дочерью Валентиной. Эта семья также была вовлечена Верой в антифашистскую деятельность.