Александр Лукьянов - Был ли Пушкин Дон Жуаном?

Неустроенная и внешне растрепанная жизнь начала тяготить Пушкина, хотя по-прежнему нравилась свобода, кутежи, карты. Шумные и бурные развлечения, сексуальные связи с разными женщинами и девицами, дуэли, ссоры – все это наложило тяжелый отпечаток на душевный мир поэта. Психологически в нем произошел перелом, который выразился в страстном желании жениться. Почему столь беспокойная натура, как Пушкин решила найти умиротворение в семейной жизни? Ведь характер его не изменился, сексуальные пристрастия остались те же.

По всей видимости, психическая раздвоенность его эротического мира на «чувствительность» и «чувственность» очень болезненно воспринималась поэтом. Пушкин не мог понять особенности своего «инцестуального» выбора. Либо милые и нежные девушки, к которым он питает любовь нежную и возвышенную, либо сексуальная агрессия к свободным и доступным женщинам, которые унижены, оскорблены им, имеют любовников и испытывают какое-то животное желание к нему. Как объединить эти два идеала: идеал «платонический» и идеал «эротический», любовь Небесную и любовь Земную?

Сексуальное влечение к девушке, вызывающей нежные чувства, может возникнуть лишь в браке. Только брак, как законом освященное действо, может разрушить истерическую раздвоенность интимной жизни поэта. Пушкин надеялся, и скорее всего, подсознательно, что психическая импотенция прекратится в супружеской постели. Он хотел преодолеть «инцестуальный» запрет на те образы, к которым он не мог испытывать влечения. Это был прежде всего образ сестры, столь нежно любимой им. Все молодые, красивые, образованные девушки из хороших семейств, с которыми поэт знакомился на протяжении 10 лет, были сексуально недоступны для него. Подсознательно Пушкин хочет разорвать этот замкнутый круг. Свое сексуальное влечение, требующее все новых и новых объектов, он хочет направить в одно русло, соединить чувствительную и чувственную составляющие своего «либидо», что обычно и происходит у нормальных людей.

В нормальной жизни «инцестуальные» фиксации нежности на матери или сестре с наступлением половой зрелости переключаются на других женщин, в которых первичные кровосмесительные образы не так заметны. На них переходит и нежность, и сексуальное влечение. У Пушкина этого не произошло. У его возлюбленных оказываются ясно выраженные черты матери или сестры. И если материнский «инцестуальный» запрет на сексуальные отношения Пушкин старался разрушить путем психологического унижения своих любовниц, то «инцестуальный» образ сестры был столь силен, что поэт никак не мог загнать его в глубины своего подсознания. Этот образ руководил его романтическими чувствами, препятствуя нормальным сексуальным отношениям с выбранными поэтом девушками, такими как Наталья Кочубей, Софья Потоцкая, сестры Раевские. В поисках идеала, свободного от «инцестуального» запрета Пушкин влюбляться направо и налево. Именно в 1826 году поэт написал про себя:

Все эти «идолы», все эти невесты, которых Пушкин намечал себе в эти годы, относятся к одному и тому же типу молоденьких барышень из хорошего московского или петербургского общества. Они красивы, образованны, хорошо воспитаны, некоторые даже умны, в отличие от тригорских девиц. Но вместе с тем, это еще совсем юные существа, девственные, чистые, занятые собой и своими платоническими чувствами. Психологически они еще дети, личность их только на пути к формированию. Может, им и придется еще пройти путь к обаятельной, свободной, раскованной и умеющей любить светской женщине. Но пока они невинны и непосредственны. Можно сказать, что в эти годы Пушкин собирался жениться не потому, что влюблялся, а влюблялся потому, что хотел жениться. Ведь еще в мае 1826 года он писал Вяземскому по поводу женитьбы Баратынского в обычной своей развязной манере: «Законная б**** – род теплой шапки с ушами. Голова вся в нее уходит… Брак холостит душу».

Однако уже осенью, поселившись в Москве, Пушкин знакомится со своей дальней родственницей Софьей Федоровной Пушкиной. Эта девушка была необычайно привлекательна. Высокая, стройная, со строгим греческим профилем, выразительными глазами, черными как смоль кудрями, Софья Пушкина считалась в 20-х годах позапрошлого века одной из красивейших девушек Москвы.