Александр Лукьянов - Был ли Пушкин Дон Жуаном?

Это только мое предположение, которое, как мне кажется, вполне логично и естественно. Но если внешне Пушкин проявлял какие-то элементы ухаживания за всеми сестрами, то глубинная, душевная близость установилась у него именно с Еленой. Современники не понимали состояния его «чувствительной» составляющей. Вышеупомянутый Густав Олизар считал, что «Бахчисарайский фонтан» написан для Марии Раевской, А. И. Тургенев слышал, что поэт влюблен в старшую сестру – Екатерину. Никто не говорил о Елене, потому что поэт тщательно скрывал свое отношение к прелестной девушке.

Почему Пушкин рассердился на А. Бестужева, который напечатал элегию «Редеет облаков летучая гряда» в своем журнале вместе с тремя последними строками? Ведь они вполне невинны, в них нет никакой эротичности. Именно поэтому Пушкин и рассердился. В черновике его письма есть перечеркнутые строки: «Ты напечатал те стихи, об которых именно просил тебя не выдавать их в п. Ты не знаешь до какой степени это мне досадно. (Они относятся писаны к женщине, которая читала их)». Только женщине духовно близкой, чье печальное настроение и поэтическое восприятие жизни было созвучно его настроению, Пушкин мог прочесть свою исповедь, полную психологической напряженности. И только тонкая натура Елены Раевской могла понять чувства поэта, его страдающую лиру, его первые «чувствительные» порывы.

Что касается поэмы «Бахчисарайский фонтан», которая была написана в Кишиневе, то, следует согласиться с тем, что прообразами главных героинь: Марии Потоцкой и Заремы стали сестры Раевские и Анна Гирей. Елена – это Мария Потоцкая, нежная и печальная, в которую страстно влюблен хан Гирей.

Это описание полностью соответствует внешности и характеру Елены Раевской, которая, по словам П. И. Бартенева, была «высокая, стройная, с голубыми глазами. Ее скромность и стыдливость, увлечение поэзией, «тихую и ясную душу» поэт перенес на образ пленительной Марии Потоцкой:

Поведение и чувства главной героини поэмы, отношение к непонятным ей страстям, бушующим в сердцах Гирея и Заремы – все это психологически верно для характера Елены Раевской. Прочтите еще раз трепетные строки Пушкина, посвященные болезненной девушке:

Почти таким же страдающим тоном и таким же стихотворным ритмом, предвидя горький конец прелестной польки, Пушкин как бы смирившись с потерей, говорит о пленнице гарема печальные слова:

С другой стороны, образ Заремы, страстной и ревнивой, списан поэтом со смуглой, порывистой, живой и, видимо, так же ревнивой Анны Гирей, хотя может к этому образу примешалось и впечатление от милого черноокого подростка – Марии Раевской.

Пушкин выразил в этой поэме всю силу обуревающих его воспоминаний и романтических чувств. Ревность Анны Гирей с ее южной кровью и черкесскими страстями к Елене Раевской – вот скорее всего основа сюжета «Бахчисарайского фонтана». Но поэт не хотел, чтобы прелестные сестры Раевские, а тем более их отец или братья узнали о его душевных переживаниях. Направляя для издания рукопись этой поэмы брату Льву, Пушкин писал из Одессы 25 августа 1823 года: «Так и быть, я Вяземскому пришлю “Фонтан” – выпустив любовный бред – а жаль!» «Любовным бредом» поэт назвал 10 строк поэмы, в которых отражена вся сила охватившего его безумства. Знакомясь с черновиками «Бахчисарайского фонтана», мы видим, что, тщательно скрывая свое увлечение, Пушкин во всех трех прижизненных изданиях поэмы не разрешал печатать эти десять строк.

Происхождение поэмы носит явно интимный характер. Романтические струны поэта взволнованы сильным и ярким чувством. И это возвышенное волнение и восхищение добродетельной и стойкой красотой, как бы застывшее в поэме, до сих пор сохраняет для нас бессмертную прелесть этого «любовного бреда». В том же письме к брату Пушкин приоткрыл завесу над своими глубинными чувствами: «Здесь Туманский (чиновник на службе у графа Воронцова. – А. Л .)…я прочел ему отрывки из “Бахчисарайского фонтана”, сказав, что не желал бы ее напечатать, потому что “многие места относятся к одной женщине, в которую я был долго и очень глупо влюблен, и что роль Петрарки мне не по нутру”».