Маргарет Тэтчер: Великая. История «железной» Маргарет

Конечно же, из-за магазина мы не могли позволить себе длинный семейный отпуск. Обычно мы ездили на местный морской курорт Скегнесс. Но отец и мать отдыхали порознь. Отец раз в год брал неделю отпуска, чтобы в Скегнессе принять участие в турнире по боулингу, его любимой игре. Живя над магазином, дети гораздо больше общаются со своими родителями, нежели в других жизненных ситуациях. У нас было гораздо больше времени для общения, чем в других семьях, за что я всегда была благодарна моим родителям.

Отец был профессиональным бакалейщиком и всегда стремился поставлять товары лучшего качества. За прилавком стояли три ряда ящиков со специями, сделанных из роскошного красного дерева и украшенных блестящими бронзовыми ручками, а над ними возвышались большие черные лакированные жестяные банки с чаем. Иногда мне поручали фасовать чай, сахар и печенье, доставая их из мешков и коробок, в пакеты по 1 и 2 фунта. В прохладной задней комнате, которую мы называли «старая пекарня», висели куски бекона, из которых следовало вырезать кости, а затем резать на тонкие кусочки. Заманчивые ароматы специй, кофе и копченой ветчины распространялись по всему дому.

Наша семья отличалась практицизмом, серьезностью и набожностью. Отец выполнял обязанности проповедника в Грэнтеме и его округе. Он был ярким оратором, его проповеди были интеллектуально насыщенны. Но он был поражен, когда я спросила его, почему он при этом говорит «проповедническим голосом».

Жизнь семьи была тесно связана с методизмом. По воскресеньям мы ходили на церковную службу в 11 утра, а перед этим я еще посещала утреннюю воскресную школу. Занятия проводились и после полудня. Примерно с 12 лет я играла на пианино, аккомпанируя пению младших детей. Мои родители посещали еще и вечернюю воскресную службу. Несколько раз я пыталась увильнуть от посещения службы. Но когда я сказала отцу, что мои друзья идут гулять на улицу вместо церкви и что я хотела бы пойти с ними, отец ответил: «Никогда не делай ничего просто потому, что другие это делают». Это было одним из любимых его выражений, которое я не раз слышала, когда изъявляла желание научиться танцевать или просто пойти в кино. Что бы я тогда ни чувствовала, эта фраза моего отца сослужила мне большую службу.

При этом отец сохранял мягкость и умение сострадать другим. Жизнь бедных людей перед Второй мировой войной была очень трудной. Люди жили в постоянном страхе, что если они станут чуть меньше экономить и трудиться, то столкнутся с нищетой. Нередко эта угроза делала людей неоправданно суровыми. Вспоминается один разговор отца с прихожанином, жаловавшимся на «расточительство сына», растратившего полученные от родителей средства и явившегося к ним за помощью. Собеседник отца считал, что сын его парень никчемный, а значит, толку из него не выйдет и ему нужно указать на дверь. Слова моего отца по сей день звучат в моей памяти. «Нет, – сказал он, – сын остается сыном, и его нужно встретить со всей любовью и теплотой, когда ему нужна помощь. Что бы ни случилось, каждый должен иметь возможность вернуться домой».

Отец был человеком твердых принципов. «Твой отец всегда настаивает на своем», – говорила моя мать, но он отстаивал принципы так, чтобы не причинить зла другим. Он придерживался этого подхода, когда работал в качестве члена местного совета и позднее олдермена{ До 1972 г. олдерменом назывался советник, избираемый из числа членов местных советов путем непрямых выборов. ( Прим. ред .)}. В те дни в Грэнтеме и других местах кинотеатры по воскресеньям были закрыты, но во время войны, исходя из соображений прагматических, а не догматических, он допускал воскресное кино, потому что это давало военнослужащим место для тихого, спокойного отдыха. В то же время он твердо (хотя и безуспешно) протестовал против открытия парков для различных игр, которые, как ему казалось, нарушают покой людей. Что касается меня, сейчас я могу оценить его способность уступать, если того требовали обстоятельства.

Стойкость, умение сохранять верность своим убеждениям, даже если это грозит утратой популярности, была привита мне с ранних лет. В 1936 г., когда мне исполнилось одиннадцать лет, я получила в подарок издание «Ежегодника Бибби». Джозеф Бибби был ливерпульским предпринимателем, который использовал часть своего состояния на издание журнала, представлявшего собой сочетание жизненных уроков, житейской философии и религии, а кроме того, содержал хорошие репродукции великих произведений живописи. Я была слишком мала, чтобы знать, что лежащий в основе подход был теософским{ Теософия – учение о божественном, которое опирается на мистический опыт, но, в отличие от чистой мистики, излагает это в виде связной системы. Наиболее известно учение Е. Блаватской. (Прим. ред.) }, но ежегодник стал одной из самых главных моих драгоценностей. Там я узнала многие стихи, которые до сих пор использую в импровизированных речах, поскольку они выражают значимые для меня ценности.