Бен Брайант - Командир субмарины

Но стоило нам резко двинуться вниз, как лодка ответила душераздирающим ударом и скрежетом; мы со всей силой стукнулись о дно уже на глубине 210 футов; к нашему счастью, в этом месте не оказалось камней. И в этот же момент на нас посыпалась первая серия глубинных бомб.

Я повернулся к штурману:

- Мне казалось, ты говорил, что здесь сорок пять морских саженей.

Он выглядел страшно обескураженным; он вновь уткнулся в свои карты и линейки, подтвердив, что показания верны. Я взглянул через его плечо: действительно, ровно сорок пять морских саженей. Карта врала.

Наверху шум угрожающе усиливался, лодка сотрясалась от ударов глубинных бомб, и все прекрасно понимали, что мы стоим слишком близко к полю боя, чтобы сохранить безопасность. Необходимо уходить отсюда.

Я запустил электродвигатели на полную мощность, чтобы набрать максимальную скорость. Но единственным ответом стал шквал глубинных бомб; вполне естественно, что противник нас слышал. Но лодка и не думала трогаться с места.

Мы быстро откачали часть балласта, а вся команда перешла на корму. Я вновь попытался запустить двигатели задним ходом, и немедленно последовала реакция противника. Гром взрывов, причем неприятно близко. Несколько ламп погасли; и без того уже скудное пробковое покрытие посыпалось с обшивки корпуса. Эта пробковая крошка надоела своим неиссякаемым запасом: все время оставалось что-то, что могло осыпаться.

Будущее начало представляться в мрачном свете. Мы застряли крепко-накрепко, и единственной возможностью вырваться оставалась продувка главного балласта. Однако если бы мы решились на это, то тут же стрелой взлетели бы вверх, если бы вновь не заполнили цистерны. Все это означало множество пузырей, хорошо заметных на поверхности всем вокруг и четко определяющих наше положение.

Оставалось только тихо сидеть и надеяться, что противник решит, будто мы ушли вперед, а корпус субмарины примет за одну из выпуклостей морского дна. Все, что работало, мы выключили, устроившись ждать темноты, которая скроет предательские пузыри. Может быть, к тому времени как раз закончатся и глубинные бомбы, и терпение противника.

Не давала покоя еще одна неприятная мысль - я все решал, думают ли об этом и остальные. Еще ни одной из субмарин после удара о дно не удавалось вновь подняться. Именно таким образом 24 февраля 1943 года недалеко от Клайда в учебном плавании погибла подводная лодка "Вандал". Ее так и не нашли, настолько глубоко она застряла в грязи и иле.

Эти мысли, однако, были сродни взятию барьеров еще до того, как спортсмен успел к ним подбежать, а наверху пока продолжался шум, хотя уже и не такой явственный, как раньше.

Олден, старший торпедный электрик, вошел в отсек центрального поста со своими приборами, собираясь измерить напряжение в аккумуляторной батарее и проверить состояние баков. При ударе о дно мы вполне могли повредить батарею, и если бы в эбонитовых баках серная кислота смешалась хотя бы с малым количеством соленой воды, то произошла бы утечка хлора. Он добавил в контейнер с баками немного углекислого натрия и перешел к следующей батарее. К счастью, батарея была цела, и он доложил, что все в порядке. Это, конечно, принесло огромное облегчение. Весь свет, кроме самого необходимого, мы выключили, ведь каждый ампер наших батарей может потребоваться позже, чтобы уйти отсюда. Если, конечно, нам удастся оторваться от морского дна.

В тускло освещенной субмарине висела тяжелая тишина. Разговаривали только шепотом. Все оставались возле своих механизмов на постах погружения, поскольку существовал шанс, что нас "сдует" взрывной волной глубинной бомбы. И только вахтенный стойко выполнял свою задачу. Шумопеленгатор находился в киле, то есть сейчас был закопан в донном грунте, но это принесло свой результат.

- Справа приближается торпедный катер.

Было слышно, как шелест винта охотника приблизился, а затем прошел над нашими головами. Звук отдавался по всей субмарине. На протяжении нескольких секунд никто из нас не дышал; глубинным бомбам нужно время, чтобы погрузиться. Если охотник прошел над головой, то это вполне могло означать, что он точно бросил бомбу. Ждать, чтобы проверить, так ли это, совсем не весело. На сей раз, однако, все обошлось. Нас не заметили, и мы вздохнули спокойно. Взрывы глубинных бомб постепенно удалялись, а это говорило, что охотники нас потеряли.

Но вдруг раздался еще один звук, куда более страшный. Мы привыкли к глубинным бомбам, но этот вселял ужас. Мы его тоже знали - сначала треск, как будто что-то раздавили, а потом скрежет. Раньше мы вслушивались в него с удовлетворением. Это раскалывался корпус торпедированного судна. Скрежет издавали ломающиеся балки и переборки.