Владислав Ельников - Рубежи Новороссии

Так было в Советской Армии, но в армии Новороссии приходится всё приобретать и хранить самому, вплоть до постельных принадлежностей. Надёжное хранение вещей и документов у нас до сих пор не организовано, в то время как по упомянутым выше причинам вещей получается очень много. Было уже немало случаев, когда при снятии с позиции не удавалось своевременно забрать свои вещи, и они затем безвозвратно утрачивались, поэтому их хранение и сбережение превращается в тягостную заботу. Вещи портятся от сырости, их безжалостно грызут мыши которыми кишат наши блиндажи. Недавно мыши погрызли даже мою солнечную батарею, правда, не испортив её совсем.

Привезенные с передовой вещи оказались все мокрыми и грязными. Только мы начали приводить их в порядок, как вновь стали поступать команды переместиться на другое место. Нашу роту то селили в расположение другой роты, то переводили на другой этаж. Эти бесконечные перемещения совершенно вывели нас из себя, и удобное для проживания здание пансионата совсем перестало нас радовать. В кубриках опять пришлось ставить двухъярусные койки, водоснабжение было очень плохим, мыться в душе было почти невозможно из-за безобразной сантехники и отсутствия холодной воды.

Однако и здесь наши командиры «Дикой» и «Тема» уделили мне внимание. Поначалу я жил с ними в офицерском кубрике, а после всех перемещений с места на место оказался в отдельном двухместном кубрике с послушником из монастыря «Тайгой». За отсутствием священника «Тайга» был у нас кем-то вроде духовника. Конечно, он не исполнял таинств, но молился перед сделанном им походном иконостасе и вел беседы со страждущими. Соседство с «Тайгой» было совершенно обоснованным: я — замполит, «Тайга» имеет отношение к сфере духа, то есть мы оба исполняли воспитательные задачи. Кроме того, мы оба были совершенно нетерпимы к табаку и спиртному, не допускали телевидения и радио, не гнушались уборкой, любили чистоту и порядок, поэтому в бытовом отношении очень хорошо ладили друг с другом. Часто мы вели долгие беседы о смысле жизни, вере и прочих духовных вопросах. Не во всем мы приходили к согласию, но точек соприкосновения у нас было все-таки больше, чем расхождений.

Едва утряслись все эти передряги, едва мы успели помыться, постричься, постирать в прачечной свои вещи, как боевая обстановка резко обострилась. Появились отдельные признаки возможного генерального наступления противника, и нас в срочном порядке отправили на учебный полигон для ускоренной боевой подготовки, доукомплектования, учета, всевозможных уточнений и прочих мероприятий.

Полигон встретил нас сильными морозами и ясной погодой. Градусников у нас нет, но по опыту и ощущениям мороз был никак не меньше двадцати градусов, а под утро и того крепче. Держались эти морозы около недели, и мне как-то раз выпал суточный наряд на охрану лагеря. В нем надо было стоять на открытом воздухе и наблюдать за окружающей местностью. Стояли мы по два часа, но и этот небольшой срок выдерживали с трудом: мороз заползал под воротник, в рукава, сапоги. Не помогали даже двойные шерстяные носки, от таких морозов могут защитить только валенки, но их у нас не было.

По приезду на полигон опять возникла обычная для таких случаев страшная сумятица и неразбериха. Нас то селили в палатку, то отправляли назад в машины, то перекидывали из одной палатки в другую. На полигоне есть несколько больших армейских палаток, в них стоят по две буржуйки и нары в два яруса. Из-за моей природной нерасторопности места на нижнем ярусе всегда успевали занять более молодые, наглые и прыткие. Вот и в этот раз, после бесконечных переселений из одной палатки в другую, я спал на верхнем ярусе нар. Ночью пошел сильный дождь, моё одеяло промокло, вымок и лежащий под головой вместо подушки рюкзак. Случилось это от того, что одеяло и рюкзак касались крыши палатки. Свойство брезентовых палаток таково, что они текут в том месте, где к ним притрагиваются. Верхний ярус нар находится вплотную к покатой крыше, поэтому согнутые в коленях ноги или подложенный под голову рюкзак упираются в брезентовую крышу, отчего она и начинает течь во время дождя. Вдобавок палатки у нас все очень старые, давно выслужившие свои сроки. Почти все они испещрены мелкими дырочками от летящих из труб буржуек искр. Иногда этих дыр бывает столько, что во время дождя даже без малейшего касания к крыше на нарах под дырами образуется болото из намокших одеял, матрасов, вещей, а вода протекает даже на нижний ярус. Так было у нас в ноябре, когда мы в очередной раз были на полигоне. В этот раз палатка тоже текла так, что местами промокло и все находившееся ниже. К счастью, вещи у нас просушить можно, хотя это и не очень просто.