Илья Мазурук: Над Арктикой и Антарктикой

Развернувшись на прежний курс, мы увидели величественнейшую картину. Почти от самой воды поднимались колонны облаков высотой до девяти–десяти километров. На вершинах их лежала ровная облачная крыша, в которой нас так нещадно болтало. Мне никогда не приходилось видеть таких мощных облачных образований — ни до, ни после Редкостная картина! Теперь можно полюбоваться — со стороны! Когда сам летишь в хорошей погоде!

Мне хотелось ещё раз попробовать, выяснить все до конца

— Лев, подверни–ка вон на ту «колонну». Которая пониже, отдельно стоит. Посмотрим, тряхнет или нет?

— Мало нас там трясло? — недовольно огрызнулся Рыбаков. Но курс все же изменил.

На подлете к вершине «колонны» я на всякий случай взялся за штурвал. И не зря! Тряхнуло как следует!

— Ну что, командир, больше не будем проверять? — иронически ухмыльнулся Лев

— Нет, Левушка, все ясно. И на сегодня, и на будущее.

Уже ночью на экране локатора вновь появились грозовые засветки. Теперь не внизу, а как раз на нашей высоте. Мы заметили их заблаговременно, километров за двести.

— Виктор, видишь?

— А как же! Не страшно, командир!

— Почему?

— Из треугольника вышли! — улыбаясь, пояснил штурман,

— Тогда порядок!

Мы нашли «ворота» в этой гряде грозовых облаков, а следующую обошли стороной. Слева на экране локатора уже появились Азорские острова. До Рабата оставалось полторы тысячи километров, считай дома. Перед самым побережьем Африки опять появилась россыпь мелких засветок. Потрепало нас не меньше, чем в треугольнике, но психологический настрой был уже совершенно другим. Болтанка воспринималась спокойно…

Ещё много раз летал я на Кубу, товарищи мои летают по сей день. Но никто из нас за все эти годы так и не встретился с «дьяволом» Бермуд.

Может быть, «злые силы» питают добрые чувства к советским самолетам?

В тот день из Гаваны мы летели в Сантьяго, столицу Чили Обычный ничем не примечательный рейс. Но дата запомнилась на всю жизнь — 10 сентября 1973 года.

Надо, пожалуй, перечислить всех членов экипажа: второй пилот Лев Рыбаков, штурман Виктор Вощенко, бортинженер Ратмир Гафуров, радист Николай Ларин. Таня Сергеева возглавляла бригаду бортпроводников (Володя Якушкин, Закия Хамидулина и Виолетта Денисенко). А пассажирами были артисты нашей знаменитой «Берёзки», руководимой Надеждой Надеждиной. Они летели на гастроли в Аргентину; в Сантьяго им предстояло пересесть на самолет иностранной авиакомпании, который должен был доставить их в Буэнос — Айрес.

В Сантьяго мы летали уже не раз. Трасса знакомая, никаких неожиданностей. Правда, над Панамой нас встретил грозовой фронт, а потом началась сильная болтанка при ясном небе — пришлось отключить автопилот и вдвоём с Рыбаковым вести самолет вручную.

В Лиме, как всегда, дозаправились горючим и уже ночью приземлились в Сантьяго. В аэропорту нас встретил представитель Аэрофлота Владимир Шилов.

По его словам, положение в чилийской столице было тревожным. Он даже посоветовал не выходить из гостиницы. Но и в этом, впрочем, не было ничего необычного — во время предыдущих рейсов мы не раз оказывались свидетелями разнузданных бесчинств фашиствующих молодчиков. Врагов у правительства Альенде было немало…

На ночь в самолете остались двое авиаспециалистов, сопровождавших нас из Гаваны, — инженер Михайлов и техник Фролов. В их обязанности входило обслуживание и охрана нашего Ил–62 в аэропортах Лимы и Сантьяго — наземная техническая служба здесь только ещё организовывалась.

Пожелав товарищам спокойной ночи, мы поехали отдыхать в гостиницу «Конкистадор» — тоже как обычно…

Проснулся я от выстрелов, от рева и грохота моторов. Подбежал к окну — улицу запрудили танки. На противоположной стороне к подъездам жались группки людей, на мостовой лежали тела убитых.

Быстро одевшись, я поднялся на восьмой этаж, где находилось представительство Аэрофлота. Здесь уже собрались Рыбаков, Вощенко и Хохлов — заместитель Шилова. Слушали радио, пытаясь разобраться в обстановке. По радио передавали указания и предупреждения — из домов не выходить, из окон не высовываться.

Вскоре в воздухе появились вертолёты, которые вели огонь по окнам домов. Несколько очередей попало и в гостиницу, но, к счастью, обошлось без жертв — мимо наших окон пролетали лишь осколки кирпичей.

В двенадцатом часу над президентским дворцом Ла Мопеда появились военные самолеты. Они начали бомбить дворец, мы видели из окон, как он загорелся. (Гостиница находилась всего в трехстах метрах от дворца.) А вскоре радио сообщило об антиправительственном перевороте — власть в руках военной хунты, введён круглосуточный комендантский чае» закрыты все аэродромы…