Илья Мазурук: Над Арктикой и Антарктикой

Наступила ночь, но в городе продолжалась стрельба. Уснуть никто из нас не мог. На следующее утро все опять собрались у Хохлова. Только начали пить чай, как послышался сильный взрыв, отель вздрогнул, словно от землетрясения. Через полчаса, когда взрыв повторился, Хохлов решил позвонить администрации отеля. Оказалось, что карабинеры подрывают соседнее здание банка, в котором ещё оборонялись сторонники Альенде.

Радио тем временем продолжало передавать очередные сообщения — о том, что хунта порвала дипломатические отношения с Республикой Куба и «некоторыми другими странами» (какими, сказано не было), что иностранцы, проживающие в Чили легально или нелегально, должны явиться к властям…

Что же делать нам? Положение совершенно непонятное.

— Позвоним в посольство, — решил Хохлов. После короткого разговора выяснилось, что требование хунты к нам пока не относится. Уже легче!

К вечеру позвонил Шилов. Он жил на окраине и в разгар событий не мог пробраться к нам, в центр города. Шилов запросил у меня список членов экипажа, но на мой вопрос — для чего это нужно? — никакого ответа не последовало. Опять какая–то неопределенность, опять тревожное ожидание. Через час вновь звонок Шилова, распоряжение быть в готовности. К чему? Вновь никакого ответа…

Так прошел ещё день томительного ожидания. Примерно в десять часов вечера снова позвонил Шилов — всем членам экипажа с вещами выйти в вестибюль, скоро подойдет автобус и доставит нас на аэродром. Настроение сразу поднялось, кто–то даже шутит невесело: «Аэродром не стадион!» (Мы уже знаем, что стадион превращен хунтой в концентрационный лагерь.)

Спускаемся в вестибюль отеля, скрывая волнение. Ждём. Подъезжает автобус, входит Шилов. Внутри автобуса солдаты хунты дулами автоматов показывают, где нам сесть. Всех нас собирают в центре, а сами расположились на задних сиденьях с автоматами наготове. Да, это не охрана, это настоящий конвой.

Едем медленно и долго — множество контрольных пунктов. То и дело слышны выстрелы, короткие автоматные очереди. Наконец объезд по шоссе, ещё одна проверка, и мы в аэропорту.

Только здесь Шилов сообщает, что Советское правительство поручило нашему экипажу вывезти в Гавану членов посольства Республики Куба

Мы не скрываем радости, нужно помочь друзьям. Прекрасно понимаем, что над ними нависла угроза — ведь хунта в первый же день порвала дипломатические отношения с Кубой.

Шилов осторожно показывает мне: с перевязанной рукой — посол Марио Гарсиа Инчаустеги, забинтованный — сотрудник посольства Луис Фариас… Им пришлось обороняться в здании посольства от солдат хунты.

Сейчас солдаты с автоматами наготове стоят полукругом перед трапом. Вход в самолет освещен фарами четырех автомашин. Измученных кубинцев поодиночке пропускают через строй.

Шилов предлагает «дипломатический ход» — пока идет посадка, угостить начальников аэропорта и жандармерии, ведь сейчас в их руках сосредоточена вся власть в аэропорту. Что ж, придется быть «дипломатом». Бортпроводник Володя Якушкин накрывает стол в салоне первого класса, и наши «гости» приступают к трапезе.

Результат действительно не замедлил сказаться–отданы распоряжения, связанные с организацией вылета, обеспечено необходимое количество топлива. Но кому–то, видно, все же очень не хочется выпускать нас. Какой–то начальник заявляет, что все наземные средства запуска двигателей находятся «в неисправном состоянии». Придется, значит, рассчитывать только на самих себя…

Отдаю распоряжение бортинженеру — запустить вспомогательный двигатель. Он уходит в кабину, запускает. Я продолжаю следить за подготовкой самолета к вылету, оснований для беспокойства пока что нет. Пока что!

— Командир! Из вспомогательного двигателя сильно течет топливо, — встревоженно докладывает Михайлов. — Необходимо отключить! Запустить хотя бы один из маршевых!

Мы быстро поднимаемся в самолет, но двигатель уже перестал работать. Войдя в пилотскую кабину, спрашиваю у сидящего за пультом Гафурова:

— Ты выключил?

— Нет. Сам выключился! Отчего — разбираюсь.

— Значит, так, слушай меня. Из вспомогательного сильно течет топливо, а наземных источников, сам знаешь, нет! Любыми средствами, пусть с нарушениями всех руководств, вспомогательный необходимо запустить! А после этого — один из маршевых двигателей!

— Напряжение в аккумуляторах менее двадцати трех вольт, — предупреждает Ларин.