Сергей Миров - Это «Секрет»? Игра в «Битлз»

Макс:

– Пожалуй, да. Только они тогда со мной Фомою мерялись! И висели при нем, как два неотъемлемых элемента.

Мура:

– А я вот прямо такой страшной атмосферы не помню! Мы же тогда, летом 1989-го, выступали на юбилее у «Машины Времени», причем Фома и Макс так лихо и быстро написали поздравительные частушки! Прекрасно они могли и общаться, и работать, и творить вместе!

Согласен с Мурой. Я прекрасно помню это выступление, эти частушки, ведь мы тогда впервые стояли все вместе на одной сцене: «Машина» в разных составах, «Секрет», Градский, Романов, Крис, Майк, и мы с тогдашним «Фэн о’Мэном». Честно говоря, никакой напряженной атмосферы в «Секрете» я не почувствовал, но, может быть, поэтому они и считаются хорошими артистами?

Суета на юбилее у «Машины Времени». Забл, Макар, а сзади Авто

А сегодня вся эта история вызывает у меня не жалость, не сочувствие, а весьма философские мысли. Произошло неизбежное, когда два абсолютно равнозначных лидера вдруг понимают, что одного из них назначили Первым, а другого Вторым. При этом Первый всегда воспринимает ситуацию как должную, а Второй с этим смириться никак не может. Если бы мог, то он просто бы не был Лидером. Что об этом говорит соционика, мы уже знаем, но теория Льва Гумилева о «пассионарных и субпассионарных личностях» в данном контексте мне кажется более интересной.

Особенно это обострялось тем, что люди устали, в том числе и друг от друга.

Правда, я до сих пор продолжаю считать, что Сергей Александров здесь допустил свой главный, если не единственный, промах. Выбрав другую пьесу и по-другому построив работу в этот тяжелый период, он мог бы и спасти группу.

Вот такая была дружба…

Натаныч:

– А вот нет! Если б не я, они еще раньше бы рассыпались! Знаешь, а я уверен, что история со спектаклем была просто «до кучи». Макс ведь очень внушаемый, как большинство талантливых людей. Думаю, что ко всему этому добавилось и очень серьезное давление со стороны его мамы и жены. Ах, да, еще Леня Ноткин… Тема Израиля явно пришла оттуда.

Забл:

– Я очень хорошо помню эти жуткие гастроли перед тем, как Макс взял и объявил о том, что из группы он уходит. Это был какой-то Волхов, жуткая гостиница, жуткий зал, где пахло портвейном и говном… Уж не знаю, где Натаныч эту поездку выкопал, но кошмар был полный. Представляешь, это для нас, уже привыкших к люксовым номерам, машине с персональным водителем… И тут появляется Ира Селезнева, вся в мехах. Прямого текста не было, но все ее поведение, все интонации были такие, что, мол, Макс, ты же «ЗВЕЗДА», как ты можешь терпеть, что тебя по таким гадюшникам гоняют…

Фома:

– К этой теме нужно одну поправочку сделать. Когда мы говорим о звездной болезни, о славе и о прочих вещах, сопутствующих творчеству, тут возникает один безумно сложный момент. Находясь внутри этого всего, мы видим гораздо больше нюансов и понимаем, какой из них важнее того, что зрителю, даже искушенному, кажется основным. Это как разговор двух профессиональных биатлонистов, членов сборных своих стран, о температуре снега и силе бокового ветра, который будет совершенно непонятен человеку со стороны.

Макс:

– Знаешь, я сейчас даже готов согласиться с тем, что возомнил тогда себя «звездой», что решил покорять Европу и Америку, что не видел ребят в качестве адекватной поддержки мне в этом деле… Но если бы в команде была нормальная атмосфера, я бы никогда никуда не ушел! Просто наша дружба не дала бы мне этого сделать. А так, смотрю, а дружбы-то больше и нет…

Итак, 29 ноября 1989 года Максим Леонидов звонит Александрову и просит собрать весь коллектив на серьезный разговор.

На следующий день все собираются в кабинете директора, и Максим безо всяких вступлений произносит уже ставшую знаменитой фразу:

– Должен всем сообщить, что я принял решение уйти из группы, и обсуждению это не подлежит!

После этой фразы повисает долгая пауза, которую нарушает Александров, как настоящий Папа, пытающийся вразумить своих детей. Звучит долгий монолог, в основе которого лежит древняя притча о прутиках, которые довольно легко сломать поодиночке, а в толстом венике – никогда.

Но решение Леонидова является абсолютно взвешенным и твердым. Никого «пугать» Макс не собирался.