Сергей Миров - Это «Секрет»? Игра в «Битлз»

Не только кинематограф, но и музыка была полем их сольной деятельности: концептуальные альбомы Леннона Two Virgins и Life with the Lions могут, конечно, считаться прогибом «под эту Йоко Оно», но совершенно очевидно, что при Харрисоне «такой ведьмы» не было, а ведь и Wonderwall Music, и Electronic Sound, и даже All Things Must Pass Джордж записал, пока битлы еще не рассыпались! То же самое можно сказать и про альбом McCartney, записанный Полом сольно, причем он сам играл сразу на всех инструментах.

На этих работах, кстати, стоит остановиться.

Если Маккартни на своем первом сольном альбоме откровенно экспериментировал, считая, что под вывеской The Beatles можно выставлять только проверенные работы, то тройной (!) альбом Харрисона был, конечно же, откровенной демонстрацией того, что его творческий потенциал в композиции и вокале был трагически недооценен остальными битлами. Подтверждением этому служат абсолютные хиты Му Sweet Lord и What Is Life, несколько недель висевшие в хит-парадах по обе стороны Атлантического океана.

Ну и что мешало Заблу сделать такую же работу, если он считал, что его песни зажимают? А что мешало Муре по примеру Ринго сняться в кино? Их имена ведь уже были на слуху во всех издательствах и киностудиях, я уж не говорю о телевидении и радио. Неужели был в СССР музыкант, способный отказать Андрею Заблудовскому в помощи на его сольном альбоме, или режиссер, забраковавший бы Муру, изъявившего желание реализовать себя в кино? Не верю.

Уже потом, когда все рухнуло, я сам был свидетелем того, как Юрий Кара предложил Заблу сделать пробу на роль Иешуа в будущем «Мастере и Маргарите». Но тогда их активность была нулевой.

А ведь еще пять лет назад все было по-другому, ведь это не Макс первым в «Секрете» решился на «сольник»! В 1984 году именно Забл и Мура, как мы уже знаем, записали альбом «Нервная ночь» с Костей Кинчевым, и это понятно, ведь пока Макс и Фома ходили строем, у них оставалось довольно много свободного времени…

Но и Макс записал самостоятельную пластинку довольно скоро. Сейчас он не любит вспоминать эту работу, но некий композитор Яков Дубравин таким клещом впился в белое максово тело, что отказать ему было никак нельзя, и миньон под названием «Признание» появился на мелодийных прилавках почти одновременно с гигантом «Секрета».

А потом был фильм «Биндюжник и Король», хоть и тоже не слишком удачный, но изрядно нашумевший своим звездным составом. Могли Коля Фоменко стерпеть это вопиющее безобразие? Да нет, конечно! И вот, в 1989 году, на сцене «Театра на Литейном», появляется спектакль «Собачье сердце» по знаменитой повести Михаила Булгакова, где Фома исполняет роль Полиграфа Полиграфовича Шарикова. И хоть тоже не прорыв, но хорошая, профессиональная, коммерчески успешная работа

Знаете, несмотря на уже весьма тугие отношения, все приличия и ритуалы были соблюдены, и каждый из друзей получал приглашение на премьеру как Максова фильма, так и Колиного спектакля. Здесь и ревности-то почти никакой не было, наоборот, все радовались успеху товарища, достигнутому в свободное от основной работы время…

Фома:

– Начнем с того, что ревность таки была. Более того, мне фактически поставили условие, чтобы я с этим спектаклем поскорее закончил, потому что из-за него «Секрет» не может выстроить гастрольный график. И я это сделал! Представляешь? Предал большой коллектив, своего учителя… Потому что понимал, что наше общее дело важнее личных успехов…

Так почему же вышло так, что именно работа над ролью Элвиса Пресли, с которой семью годами раньше еще в дипломном спектакле ЛГИТ-МиКа начинался профессиональный артист Максим Леонидов, окончательно разорвала все творческие и дружеские связи? Давайте попробуем разобраться в этом, но… учтите, прошло почти тридцать лет. Каждый из участников той истории все это время разговаривал сам с собой, моделировал, искал виноватых… Думаю, что, услышав все версии, каждый должен сделать вывод самостоятельно.

Макс:

– Все началось гораздо раньше. В определенный момент я оказался в изоляции, мои ближайшие друзья перестали меня удовлетворять и в человеческом, и в творческом качестве. Я долго пытался им объяснить: команда выросла из коротких штанишек, хватит клоунады, паясничания. Вы уже не щенки, а взрослые псы, пора менять поведение, взрослеть, выходить на новый уровень… Они же меня этим загнобили, так как перестраиваться не хотели, и если говорят другое, то лукавят. Фома был главный противник – он, по сути, клоун, и по-другому просто не умел. А меня это «валяние дурака» стало все больше раздражать. Я же профи, а они не растут и ржут над этим. Я начал настаивать, а потом Натаныч принес пьесу про Элвиса, и этот спектакль стал последним гвоздем в мою крышку гроба!