Фаина Раневская - Крымские каникулы. Дневник юной актрисы

Сезон заканчивается. Летние гастроли в этом году сорвались. Далеко ехать нет возможности, а разъезды по Крыму сочли нецелесообразными. Кому-то показалось, что если в городе есть свой театр, то другим театрам туда ездить не следует. Это якобы напрасная трата народных денег. Вспомнила анекдот о том, как хелемские мудрецы [214]строили микву [215]. Вместо гастролей будут агитационные выезды. Больше суеты, меньше удовольствия. Мы с Павлой Леонтьевной не отказались бы от возможности объехать напоследок весь Крым, чтобы проститься с ним. Наш отъезд все ближе и ближе, но мы все еще не определились. Какая-то странная нерешительность овладела нами. Такое чувство, как будто от нашего решения будет зависеть вся наша дальнейшая жизнь. Мы горячо убеждаем друг друга в том, что если на новом месте нам не понравится, то это не страшно, и пр. Отыграем один сезон и уедем. Соглашаемся, что не страшно, но определяться не спешим. Это от непонимания и незнания обстановки. Сами не знаем, и спросить не у кого, поскольку никто из наших товарищей не может помочь нам советом.

Мы выбрали Казань. Написали в театр и сообщили всем, что скоро уезжаем. Тата шьет нам новые платья. Встречают по одежке, и нам хочется произвести хорошее впечатление. Талоны на материю нам добыл К. А., и он же договорился о том, чтобы мы смогли отоварить их в распределителе [216]Крымсоюза [217]. Р. совершенно не удивился нашему отъезду. Сказал, что ожидал этого, потому что в театре нам, по его выражению, «стало тесно». А Павле Леонтьевне намекнул, что он и сам подумывает о том, чтобы сменить театр. Наша охота к перемене мест оказалась заразной болезнью. С. И. тоже уезжает, но ближе – в Ялту. Ей хочется жить у моря, и кроме того, ее туда давно зовут. Труппа в Ялте молодая, и у них нет никого на амплуа грандам [218]. А такая грандам, как наша С. И., одна на весь Крым.

Труппа наша раскололась надвое. Все на словах желают нам успеха на новой сцене, но у одних при этом глаза печальные, а у других радостные. Как же им не радоваться, если в театре вдруг освобождается столько ролей! Плетутся интриги и предпринимаются атаки на Р. Бедному Р. приходится нелегко, но я уверена, что он справится. В решающие моменты в нем просыпается характер.

Я хожу по городу с новым чувством, с предвкушением скорой разлуки. Хочется все-все запомнить, попрощаться с каждым домом и с каждым кустом. Вдруг осознала, насколько мне здесь все дорого. Вспоминаю себя прежнюю и плачу. От счастья плачу, и еще от чувства, будто теряю что-то очень ценное. Я невероятно сентиментальна. Надо брать пример с Ирочки, которая не оглядывается назад. Она ждет не дождется нашего отъезда. До него еще очень далеко, но она каждый день порывается укладывать свои вещи. Ирочка весела как никогда, а нам с Павлой Леонтьевной грустно. Павла Леонтьевна говорит, что я могу писать в анкетах, что с отличием окончила Симферопольский театральный университет. «Театральный университет» – это так смешно. Теперь зову наш театр «университетом». Говорю: «Иду в университет».

Мы решили, что до отъезда непременно должна съездить в Коктебель, чтобы проститься с М. (его мать скончалась в январе, но он не один, с ним теперь жена), и в Евпаторию, с которой началась наше знакомство с Крымом.

Всем, кого бы я ни встретила, говорю о том, что уезжаю в Казань и буду играть там. Вдруг кто-то станет меня искать? Хочется надеяться на то, что кто-то станет меня искать.

Я начала вести дневник по порыву души и по порыву же хочу его оставить. За эти годы все вокруг изменилось, и я тоже стала другой. Часто спрашиваю себя о том, какой я стала. Всякий раз отвечаю на этот вопрос иначе, потому что я весьма непостоянная особа. Бывают такие дни, когда я горжусь собой, а бывают и такие, когда я себя презираю. Но одно могу сказать наверняка. Я обрела уверенность. Я столько всего испытала, и хорошего, и плохого, что научилась не бояться грядущего дня. Когда я думаю о том, что день грядущий мне готовит, сердце уже не замирает от страха. Что-нибудь да приготовит, как-нибудь да переживу.

Дневник был для меня опорой все эти годы. Смотрю на четыре лежащие передо мной тетради и плачу. В последнее время я стала много плакать, платок все время мокрый. Сантименты. Дневник был для меня опорой, но сейчас я уже в ней не нуждаюсь, потому что твердо стою на ногах. У меня больше нет желания делиться сокровенным с самой собой. Пора заканчивать, тем более что и тетрадь подходит к концу. Хотелось бы записать напоследок какую-то умную мысль, но умные мысли капризны и не приходят, когда их ждут. Они имеют привычку посещать меня в те минуты, когда мне совсем не до них. Поэтому я просто поставлю точку. Все имеет начало и конец, так устроен мир.