Василий Ефремов - Эскадрильи летят за горизонт

Мой самолет, вздрагивая от взрывных волн, пронесся над врагом. Колонна, разорванная во многих местах бомбовым шквалом, остановилась. Огромная масса солдат в панике ринулась прочь от дороги.

Сбросив бомбы, наша группа принялась обстреливать пехоту. Гитлеровцы, очевидно, приняли наши самолеты за свои бомбардировщики и кое-где выбросили в стороне от дороги сигнальные полотнища. А пламя завершало начатое дело и на обочинах, и на дороге...

В этом бою лишь две наши машины получили незначительные повреждения. Оказывается, враг не так страшен, если действовать умело и продуманно, если больше проявлять инициативы и смелости в бою.

* * *

Наскоро поужинав, летчики разошлись по своим палаткам. Тяжелые дождевые тучи плотно закрыли небо. Тревожно, как осенью, шумел лес.

Ворочаясь с боку на бок, я долго не мог заснуть. Перед глазами проносились вершины деревьев, автомашины, застывшие [14] на дороге, искореженные орудия, сигнальные полотнища, падающие немецкие солдаты...

Утром следующего дня я получил задание вылететь со своим звеном в район Сквиры, чтобы соединиться там с группой самолетов и вместе с ними лететь в Броды на по» давление артиллерийских позиций врага.

Ведомые Вочин и Панченко сразу пристроились к моему самолету крыло в крыло. Готовые к бою стрелки-радисты полоснули в небо пробными очередями. Это взбодрило.

— Вот и Сквира. Впереди два звена, к которым будем пристраиваться, — доложил штурман Николаев.

Я слегка качнул крыльями и увеличил обороты моторов. Бочин и Панченко следовали за мной. Все шло нормально, но идущие впереди растянулись на километр. Дистанция между нами не сокращалась. Я выжимал из моторов все, на что они были способны, однако приблизиться к группе не удавалось.

А время шло. Внизу проплыл Житомир, уже показался Новоград-Волынский. Но самолеты продолжали идти отдельными группами.

Под нами раскинулись Броды. Внизу блеснули на солнце крылья взлетающих самолетов. Вскоре первое звено было атаковано вражескими истребителями, затем на него обрушилась зенитная артиллерия. Стали падать сбитые бомбардировщики, вслед за ними рухнул взорвавшийся в воздухе немецкий истребитель. «С первым звеном покончено», — с ужасом подумал я. В следующее мгновение четыре «мессершмитта», вынырнув снизу, атаковали второе звено. Бомбардировщики сбросили бомбы и стали разворачиваться, отстреливаясь из всех пулеметов.

Я дал сигнал своим ведомым и, резко снижаясь, на предельной скорости устремился вперед. Только так можно было избежать встречи с вражескими истребителями и нанести бомбовый удар по цели. Но артиллерийских позиций мы так и не обнаружили. Зато на железнодорожной станции Броды оказалось несколько эшелонов и скопление войск.

Николаев сбросил стокилограммовые бомбы на железнодорожный путь. Вспыхнули вагоны, загорелась станция, в панике забегали солдаты. Убедившись, что ведомые хорошо держатся в строю, я снизился еще немного. Штурманы и стрелки-радисты открыли пулеметный огонь по скоплениям машин и фашистских солдат.

Выйдя из боя, мы увидели, как высоко слева уходил от преследования истребителей наш маленький, юркий Ар-2, [15] а справа медленно летел еще один бомбардировщик, с дымящимся левым мотором. Фашистские летчики опомнились только тогда, когда по ним ударили сзади шесть пулеметов нашего звена. Один из истребителей был сбит и врезался в землю. Другой, получив повреждение, сел в поле, оставив за собой густые клубы дыма и пыли.

Как только звено приземлилось на родном аэродроме, к моему самолету подъехала эмка, из которой вышли Рассказов и Козявин.

Я подробно доложил о перипетиях неудачного вылета. К этому времени появился и поврежденный бомбардировщик, с трудом опустившийся на летное поле. К концу моего доклада подъехала машина с Шаповаловым и его штурманом Ивановым. Они доложили командиру почти все то, что и я, но при этом не пощадили ведущего группы.

Внимательно всех выслушав, Рассказов поручил адъютанту эскадрильи Виктору Шестакову составить обстоятельное донесение в полк.

— Об ошибках командира звена Ермакова я сообщу сам, — сурово произнес капитан и уже другим тоном добавил: — А сейчас — отдыхать.

Летчики разошлись к самолетам. Мы с Николаевым уселись на ящике недалеко от нашего СБ, а Трифонов, забравшись в кабину, занялся пулеметами.

— Привет мастерам бомбовых ударов!

Перед нами стоял старший техник-лейтенант Сумской. Как и все, кто оставался на земле, Володя с болью встречал искалеченные в бою самолеты, опаленных огнем друзей. Эти люди всячески старались охранять покой летчиков на земле, а потому взяли на себя самый тяжелый труд — подготовку машин к полету. Мы в свою очередь тоже не гнушались никакой работы, охотно помогали техникам и оружейникам. Эта взаимная забота скрепляла коллектив узами дружбы и товарищества.