Роберт Кочарян - Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха

Мы, карабахцы, постоянно чувствовали, что наши интересы игнорируются и ущемляются. Наличие автономии не ограждало нас от административного доминирования Баку. В советские годы его основные усилия были направлены на то, чтобы заселить область азербайджанцами, изменив этнический состав края. Это нас очень тревожило, ведь мы уже видели почти полную деармянизацию Нахичевани. Союзные власти с крайней подозрительностью воспринимали любые отношения НКАО с Арменией и пытались максимально их ограничивать. Советский атеизм на практике внедрялся весьма избирательно. Последняя церковь в Карабахе была закрыта еще в 20-е годы, а все армянские храмы стояли без крестов, и азербайджанские историки называли их албанскими. При этом в соседнем с Карабахом Агдаме весь советский период функционировала мечеть. Даже за право говорить на своем языке нам приходилось постоянно бороться. Сталкиваясь на каждом шагу с проявлениями неравноправия, мы чувствовали себя хозяевами в Карабахе, но чужими в Азербайджане.

Я как-то назвал наши отношения с азербайджанцами «этнической несовместимостью» и потом долгое время подвергался резкой критике за свои слова. Возможно, я действительно выразился неудачно, но ведь очевидно, что у наших народов абсолютно разные этнические, религиозные и культурные традиции, разный бытовой уклад. У нас разные предпочтения и представления о моделях государственного устройства наших стран и их геополитических приоритетах. Думаю, мы можем стать хорошими соседями, но мы никак не должны находиться в подчинении друг у друга.

Стремление воссоединиться с Арменией существовало на протяжении всего советского периода. Внешне незаметное, оно подспудно дремало в армянском обществе, готовое прорваться на поверхность в любой момент, как только позволят обстоятельства. Инициатива по сбору подписей возникла в Ереване и очень быстро охватила Карабах. Процесс запустила армянская интеллигенция – в основном выходцы из Карабаха, по разным причинам живущие за его пределами. У всех на слуху оказались тогда имена Зория Балаяна [5] Балаян, Зорий Гайкович (род. в 1935 г.) – советский и армянский писатель, публицист, политический и общественный деятель. Активный участник борьбы за независимость Нагорного Карабаха. В 1989–1991 годах – народный депутат СССР. Герой Арцаха. , Баграта Улубабяна [6] Улубабян, Баграт Аршакович (1925 – 2001) – советский и армянский историк, известный своими трудами по истории Нагорного Карабаха. Доктор исторических наук. Активный участник Карабахского движения. , Игоря Мурадяна [7] Мурадян, Игорь Маратович (род. в 1957 г.) – армянский политический и общественный деятель, активный участник движения за независимость Нагорного Карабаха, один из основателей комитета «Карабах». , но движение не имело формальной структуры – оно было стихийным, как лесной пожар: так пламя, вспыхнувшее в сухом лесу, распространяется стремительно и неудержимо, захватывая все вокруг.

Я в то время по-прежнему работал секретарем парткома Шелкового комбината. Жизнь текла размеренно – спокойная, понятная, стабильная и предсказуемая. Коллектив на комбинате был дружный, сплоченный. Можно сказать, одна большая семья.

И вот однажды, в самый обычный день, ко мне подходят двое наших рабочих. Говорят: «Везде собирают подписи под обращением в ЦК о воссоединении Нагорного Карабаха с Арменией, и мы хотим в нашем коллективе тоже собрать – все же крупнейшее предприятие области. Вы не против?» Я, конечно, не был против: я видел, что происходит в городе, – правда, особого значения этому еще не придавал: «Давайте! Раз везде собирают – может, и получится что-то». Через пару дней я узнал, что под обращением в ЦК подписался почти весь наш комбинат, спустя еще неделю – все предприятия Степанакерта, а к концу месяца – уже все жители города! В очень короткий промежуток времени, месяца за три, свои подписи поставило чуть ли не все взрослое армянское население Карабаха. Исключением стали только самые высокопоставленные партийные работники, которые на такой шаг не решались в силу своей должности, но и они смотрели на происходящее с симпатией, сопереживали и поддерживали.

Сбор подписей велся подпольно, поэтому сложно сказать, кто управлял этим процессом, – никакой оформленной структуры не существовало (по крайней мере, я о такой никогда не слышал). Явных лидеров тоже не наблюдалось, но, пожалуй, среди всех активистов заметно выделялся Аркадий Карапетян (позднее, во время войны, он станет заниматься формированием отрядов самообороны). При этом вовлеченность в движение, начатое маленькой группой энтузиастов, росла в геометрической прогрессии и очень быстро стала всеобщей. Этот удивительный яркий процесс эмоционально глубоко захватил и объединил наш народ. Нас переполняли оптимизм и искренняя вера в то, что раз в стране гласность, перестройка, то ко мнению людей, конечно же, прислушаются. Мы были убеждены в собственной правоте и не совершали ничего антисоветского – просто подписали законное обращение в ЦК КПСС, в Политбюро, к Горбачеву.