Рахат Алиев - Крёстный тесть

Но Альфред Гузенбауэр был не единственным представителем австрийской пирамиды власти, кто подвергся психологической атаке со стороны Назарбаевского правительства. Кампания была выстроена таким образом, что каждый член правительства должен теребить своего европейского коллегу, требуя от того посодействовать экстрадиции «блудного сына».

Можно представить удивление министра экономики Австрии, когда он получал письма от министра экономики Казахстана, из которых узнавал, что содействие скорейшей выдаче посла Рахата Алиева откроет дорогу австрийским товарам на казахские рынки–базары.

Писать письма и делать звонки были обязаны все — от премьера до министра сельского хозяйства. Особенно активны были, конечно, руководители силовых ведомств: от них ожидали скорейшего решения затянувшейся проблемы, и они наседали на своих австрийских коллег с особым упорством.

Для моих юристов такой расклад был максимально удачен.

Не будь всего этого напора, им стоило бы куда больших усилий доказать, что дело их подзащитного — политическое, что нужен он не казахским судьям (как обвиняемый по уголовному делу), а казахскому правительству как диссидент, разошедшийся в политических взглядах с режимом.

Если бы Назарбаев подписал европейскую конвенцию по правам человека и Казахстан вошел в Совет Европы. Если бы за запросом казахского Интерпола последовало молчание. Если бы в нашей прессе не развернулась травля–истерия относительно моей персоны. Если бы в венском аэропорту Швехат не дежурили чартерные самолеты с разведчиками на борту — тогда венский судья мог бы решить, что ко мне действительно есть претензии у нашей «независимой» судебной системы, и что мне в родной стране не грозит ничего, кроме справедливого судебного решения.

Мои адвокаты, профессор Брандштеттер и доктор Рифат, поначалу поверить не могли, что помощь сама приходит в их руки со стороны назарбаевского обвинения. Но потом привыкли и стали кропотливо собирать и относить судье все новые доказательства политической подоплеки моего дела. Причем письма министра сель-с кого хозяйства служили столь же весомым подтверждением, как и звонки Назарбаева. Австрия увидела, что на меня развернута настоящая царская охота.

Однако даже это могло не сработать, если бы Казахстану удалось доказать независимость и справедливость с воей судебной системы. Но чего нет, того нет. Когда венский судья узнал, что все его казахские коллеги — вплоть до районного судьи — назначаются напрямую президентом Назарбаевым, он тоже не сразу поверил. И даже специально отправил высокопоставленного сотрудника МВД Австрии в Астану, который, как говорят, подтвердил действие там еще советских тоталитарных законов, нарушающих европейскую конвенцию по правам человека.

*** anticomprador.ru: В СССР судьи избирались. ***

Все это накладывалось на полное отсутствие доказательной базы. Все документы, предъявленные казахской стороной, были быстро состряпаны по методу сталинского прокурора товарища Вышинского. Это были исключительно «признательные» показания людей, находящихся за решеткой. Ни одной улики, ни одного вещественного доказательства. Один лишь всем известный сталинский закон — «Царицей доказательств является признание».

*** anticomprador.ru: Очередной миф времен «перестройки». А. Я. Вышинский, «Теория судебных доказательств в советском праве», глава IV, параграф 8: «…было бы ошибочным придавать обвиняемому или подсудимому, вернее, их объяснениям, большее значение, чем они заслуживают этого… Этот принцип совершенно неприемлем для советского права и судебной практики». ***

Ровно через месяц, 11 июля 2007 года судья Земельного суда Вены госпожа магистр Кристина Зальцхорн закрыла первое уголовное дело за номером № 221 Ur 95/076 в отношении меня «по отмыванию теневых денег». Разблокированы мои счета в банках. Это еще одно подтверждение того, что мой бизнес легален, ведь первые счета своих компаний я открыл еще в 2002 году.

7 августа 2007 года состоялось Решение другого судьи Земельного суда о невозможности моей выдачи Казахстану, которое было подписано прокурором и классифицировано как окончательное и не подлежащее обжалованию со стороны обвинения. В Астане в этот день был траур. Президенту боялись даже доложить новость.

Я же в тот же день улетел в Лондон, к родной сестре Гульшат и ее мужу Иссаму, которые также вынуждены были скрываться от репрессий со стороны Назарбаева.