Для учеников, знакомых с разговорами об астральных телах, «третьем глазе» и реинкарнации, послание Гурджиева было холодным, отрезвляющим и провоцирующим. Однако в нем звучали точность и практичность, которых не хватало обычным оккультным материалам. Гурджиев говорил своим ученикам, что для современных людей три изначальных пути – факира, монаха и йога – уже устарели. Им необходим новый подход к развитию сознания, который Гурджиев назвал Четвертым путем, а его практики скоро стали именовать Работой [1] В этой книге слово «работа» используется как в конкретном значении – как учение Гурджиева и Успенского – так и в общем смысле «дела, задачи». Здесь Работа Гурджиева пишется с прописной буквы, чтобы подчеркнуть различие, но в оставшейся части книги оба варианта пишутся со строчной буквы, в надежде, что различие будет очевидно из контекста.
. С 1915 года и до своей смерти в 1949 году Гурджиев посвятил себя задаче пробуждения других людей, часто неблагодарной. Он привлекал в качестве учеников некоторых из самых блестящих мыслителей своего времени. В число его методов входили разнообразные упражнения, предназначенные для пробуждения физической, эмоциональной и ментальной жизни последователей – всему этому, по его словам, он научился в тайных монастырях Центральной Азии. Физический труд, психологическая драма, сложные танцевальные движения и радикально новые техники сосредоточения разума использовались для того, чтобы помочь ученикам Гурджиева прийти к мрачному осознанию того, что они не существуют – по крайней мере, с точки зрения реальности. По его словам, только после достижения этого тревожного осознания можно начать понимать, что значит быть в сознании. Часто самым убедительным средством прихода к этому заключению был Гурджиев собственной персоной, чья влиятельная личность и экстраординарная сила служили и стимулом, и целью.
Однако ученики Гурджиева или даже заинтересованные читатели вскоре обнаруживают, что путь к сознанию далек от прямого. Помимо многих странных идей, таких как «самовоспоминание», «Луч Творения», «Закон Октав» и «сверхусилия», читатель, интересующийся Четвертым путем, запутывается в сети византийской политики и эзотерической психодрамы, в центре которых находились бурные отношения Гурджиева и его самого знаменитого ученика, Успенского. Бо́льшая часть книг о Гурджиеве изображает его непогрешимым суперменом, каждый поступок которого был спланирован и осознан, а Успенского – слабым интеллектуалом, не способным понять истинное значение учения мастера. Но есть и другой угол зрения на сложные отношения между двумя мудрецами. Успенский не был новичком в сфере высшего сознания, и для читавших его ранние книги очевидно, что он многое знал и до судьбоносной встречи с Гурджиевым. Несомненно, что встреча с Гурджиевым стала крупнейшим событием в жизни Успенского. Однако некоторые, как делаю это и я, задаются вопросом, не стала ли эта встреча и наихудшим событием в его жизни.
После даже поверхностного знакомства с Четвертым путем у большинства учеников возникает вопрос: почему Успенский, искатель знания, разошелся с Гурджиевым, его обладателем? Действительно ли он, как предполагают многие, украл идеи Гурджиева, чтобы выдать себя за учителя? Или он пытался спасти их от уничтожения в руках когда-то надежного учителя, который по всем признакам сошел с ума? Джон Пентленд, которому незадолго до смерти Гурджиев поручил заботу о работе в Америке, описал ситуацию точной и всеобъемлющей фразой: «Разрыв между этими двумя, учителем и учеником, каждый из которых многое получил от другого, так и не получил удовлетворительного объяснения». Тем не менее, на эту тему было много спекуляций. Для некоторых раскол между ними стал центральным актом в современной мистериальной пьесе и начал духовное течение, пик которого совпадет с началом новой эпохи. Для других Успенский был оппортунистом и ренегатом, простым философом, который присвоил учение Гурджиева и объявил себя его конкурентом. «Все, что Успенский мог предложить ценного, он получил от Гурджиева», – замечал один ученик [2] Денис Саурат, цит. по: Nott C.S. Journey Through This World. L.: Routledge & Kegan Paul, 1969. С. 47.
. «Успенский – профессиональный философ, который учился у Гурджиева, а теперь основал своего рода конкурирующую школу», – говорил другой [3] Фрэнк Пиндер, цит. там же. С. 91.
. Оценка самого Гурджиева не менее мрачна: «Успенский – очень приятный собеседник и собутыльник, но слабый человек» [4] Г. И. Гурджиев, цит. там же. С. 107.
.
Читать дальше