Олег Смыслов: Любовь на службе царской. От Суворова до Колчака

Как подчеркивает Олег Михайлов, «Варваре Ивановне приходилось все эти годы нелегко. Она то живала в Опошне под Полтавою, то следовала за своим генерал-поручиком. Бесконечные путешествия, очевидно, не прошли ей даром: из-за тряски по ужасным дорогам в 1776–1777 годах она дважды выкинула. В Крыму, в нездоровом климате, восемь месяцев не вставала с постели из-за лихорадки. Заваленный по горло делами, Суворов по полгода не видел жену. Молодая красивая женщина, не имевшая к тому же твердых нравственных понятий, поддалась искушению».

Стоит отметить, что Варвара Ивановна, следуя за своим мужем, побывала и в Таганроге, и в Астрахани, и Крыму, и на Украине, то есть там, где для нее муж мог создать более или менее сносные бытовые условия. Временами он просто не отпускал ее от себя. Вот только не всегда это было возможно.

По свидетельству французского маркиза Дюбокажа, Александр Васильевич «…не любил женщин, считая их помехою славы для военного человека, расстраивающих здоровье, действующих на нравы и отнимающие бодрость». На брачный союз он смотрел, как на обязанность: «Меня родил отец, и я должен родить, чтобы отблагодарить отца за рождение». «Богу неугодно, – говорил он, – что не множатся люди». Однако, женившись, был по-своему счастлив, и свой брак называл не иначе, как «неожиданным благополучием». Например, в апреле 1775-го он не без удовольствия писал другу, что душа его летает часто в Киев, туда, где в это время находилась его супруга. А 1 августа 1775 года Варвара Ивановна Суворова родила дочь Наталью. Александр Васильевич был на седьмом небе от счастья, встретив это известие как самое великое событие в своей жизни.

Жену он любит, жалеет, постоянно думает о ней, проявляя заботу и беспокойство, о чем периодически сообщает своему другу П. И. Турчанинову в сентябре 1778 года:

«Жена родит, коли будет жива, в исходе ноября…» и на следующий день:

«Томящуюся в болезни чреватую жену, равно мою девчонку, себя – забываю, помня себя в единственной части – высочайшей службы, где бы она ни была, хоть в бездне океана. Бог да подкрепит мои силы».

«…но жене – 8-й месяц, в постели; снова напала на нее жестокая горячешная лихорадка… на сих первых днях едет к Полтаве. Дочь же почти еще в горшей опасности. Если Бог даст благополучно, надо бы мне было к жениным родинам на краткий час приехать к ним…» – напишет Суворов в октябре.

В Полтаву жену с дочерью он отправляет в сопровождении своего племянника, Николая Сергеевича Суворова. А уже в декабре с сожалением отмечает:

«От Варвары Ивановны с прочими в Полтаву слуху нет…» Молчание жены было странным, но абсолютно не случайным. Все выяснится очень скоро…

«Николай Суворов под начальством своего дяди служил в Польше и был тяжело ранен в руку, – рассказывает про родственника полководца М. Скачидуб. – Суворов протежировал племяннику и просил своего благодетеля Г. А. Потемкина оказать милость и благоволение Николаю… «беспомощного секунд-майора»: – «Воззрите на него, Светлейший князь, как на несчастного по службе».

Просьба была уважена, и Николай Суворов был зачислен секунд-майором в Санкт-Петербургский драгунский полк. Однако служил при дяде «приставом при Светлости Хане и употреблен от меня к важнейшему ему поручениям в выводе христьян». И снова дядя Александр Васильевич просит Г. А. Потемкина милостей для племянника, посылая его в Петербург. Вновь повышение…

В самом начале июня 1779 года А. В. Суворов с кратким отпуском из Крыма примчался в Полтаву навестить давно не подающую о себе вестей жену и, к своему ужасу, с поличным застукивает ее в любовной связи с племянником, Николаем Суворовым.

В громе и молниях разгневанный, в ярости муж ускакал в военный лагерь на реке Малый Карасу, откуда полетело грозное письмо управляющему его делами И. К. Канищеву:

«Канищев! Бывшей моей… весьма мне хочетца ведать похождение в девках, с кем… и с кем родила, как?… Ежели ее поступки в Москве будут такие ж непотребные, то тебе меня тотчас уведомить… Не думай на одного Николая Суворова: ей иногда всякий ровен… Она очень лукава, однако видали Николая Суворова, как к ней по ночам в плаще белом гуливал… Его ко мне на двор не пускать, а других таких, сколько можно. Только то и мудрено: она будет видатца с такими по церквам, на гульбищах, в чужих домах, как бы хотя и мои служители то ни присматривали… О девичьих поступках мусие-мадаминых должно знать…»

Скандал разгорелся нешуточный. Однако Суворов, несмотря на кривотолки, сплетни и прочие разговоры, решил твердо: добиваться развода. Хотя в те времена это было не очень-то и просто.