Александр Хорт - Утесов. С песней по жизни

Утёсов оправдал доверие, да так хорошо, что эта роль – кондуктора спальных вагонов Скропа – перешла к нему.

Были у него в этом театре и другие большие роли. Выступал также с сольными номерами. Но, увы, приближался конец сезона, а это означало, что труппа распускается. В те времена в небольших городках они менялись ежегодно. Когда жители постоянно видят артистов на улице, в магазинах, на базаре, их избранность потихонечку тает. Пропадает элемент романтики, притягивающий людей в театр. Тут уже ничего не поделаешь, нужно приглашать в город других актёров. Для прежних это весьма грустно. Несмотря на конфликты и группировки, люди за год работы сроднились, а теперь придётся расставаться. Одни уже подыскали себе местечко в других театрах, другим предстоят утомительные поиски…

В 1913 году Утёсов вернулся в Одессу. Сюда же приехала его «группа поддержки» – Арендс и Скавронский. Благодаря их протекции Леонида приняли в театр миниатюр антрепренёра Г. К. Розанова. Это был летний театр, расположенный в сквере в конце Екатерининской улицы, неподалёку от памятника императрице. Называлось розановское детище «Юмор».

В «Юморе» культивировался примерно такой же репертуар, к какому Леонид привык в Кременчуге: такие же интермедии, скетчи, фарсы и оперетки. Но уровень одесского театра всё же повыше, в основном, за счёт актёров. Здесь Утёсов повстречался с замечательными комическими актёрами Е. М. Баскаковой, Ф. Н. Курихиным, П. Н. Полем. Особенно большое влияние на творчество молодого артиста оказал популярный Владимир Хенкин, которому он старался подражать и всегда считал его одним из лучших своих актёрских учителей. Сейчас можно смело сказать, что Владимир Яковлевич Хенкин (1883–1953) – один из самых талантливых рассказчиков в истории отечественной эстрады. Его отличительными чертами были быстрота перевоплощения, заразительная весёлость, музыкальность, умение общаться со зрителями.

Леонид Утёсов только Хенкину уступал приоритет в рассказывании анекдотов и любил повторять, что Владимир лишь по ошибке не родился в Одессе. P. S. Хенкин любил pассказывать о том, как тpудно пpиходилось хаpьковскому театpу во вpемя гpажданской войны, когда гоpод занимали по очеpеди то кpасные, то белые.

– В зависимости от власти нам пpиходилось менять pепеpтуаp, – говоpил он. – И в конце концов мы пpидумали специальный сюжет пpо плохих и хоpоших. Если гоpод бpали белые, плохими делали кpасных, Тpоцкого, Ленина… Если пpиходили большевики, плохими становились Деникин и Вpангель. Публика была соответствующая. Пpи белых в зале сидели те, кто ел пpи помощи ножа и вилки, говоpил по-фpанцузски. Пpи кpасных те, котоpые ели с ножа, без вилки и говоpили по-матеpному.

Во время выступления Хенкина в одном из ростовских кафешантанов за столиком выпивала шумная группка белогвардейских офицеров. Один балагур, ёрничая, обратился к нему:

– Господин Хенкин, мы вам не мешаем?

– Мне – нет. России – да.

После этого ему пришлось несколько дней скрываться. Один раз даже спать в бутафорском гробу.