Array Сборник - Про Хвоста

Он писал стихи, рисовал, мастерил, пел. У него был несравненный дар вкуса и чувства меры во всем. Он никогда не корчил из себя этакого «поэта», «художника» или «барда» – он просто был всем этим непринужденно, неподдельно, ненавязчиво. И творил он, как жил, как дышал, как пел, – легко. Это было особенное трудноописуемое качество: аристократическая беспечность, бесстрашие, доброжелательность ко всем и полное равенство самому себе, то, что называют «отсутствием комплексов». Была эта доброжелательность равнодушием, как склонны считать некоторые, или нет, не имеет значения – важно, что он никогда не опускался до сплетен или злословия, ни до каких бы то ни было расчетов или же выяснений отношений. И никогда не выставлял напоказ свои знания, только иногда, вдруг, какая-то случайная реплика выдавала его огромную эрудицию. А был он автодидактом.

Он был всегда при гитаре. Его не нужно было просить. Он брал гитару и пел. В начале 60-х годов он пел песни, возникшие в кругу его отца Льва Васильевича Хвостенко, преподавателя английского языка и переводчика, дружившего с литераторами и переводчиками, среди которых были М. Цыферов, В. Адмони и другие. Часть песен были переводы или переложения с английского: «Фрэнки и Джонни», ковбойская песня «Я тронулся в путь,// Как зардел небосклон», еще была песня со словами «Снова трубит в свой рог война,// Снова вокруг она одна…», сочиненная на музыку военного марша из кинофильма «Мост через реку Квай» кем-то из отцовских друзей. Была военная песня, не помню, какого происхождения: «Все мы наголо обриты// Защищать страну идем…». Я очень любила и до сих пор люблю переведенную отцом Алеши шотландскую балладу «Поют цыгане у ворот,// У леди все в слезах лицо…». На эту же музыку в другой аранжировке была положена песня «Льет дождем июнь» (1959 год) – возможно, первая Алешина песня, написанная в соавторстве с Борисом Дышленко.

Что еще? Пел забытую песню Окуджавы «Однажды Тирли-Тирли, Тирли-Тирли// Подрался с Дугу-Дугу, Дугу-Дугу…». Пел сочиненную им самим песню «Не трогайте Алешеньку// Ведь он не виноват//Он весь такой хорошенький// От головы до пят…». Первые песни были написаны совместно: «Льет дождем июнь» и «Все люди как люди, а мы как черт-те что» – с Дышленко, «Городская» (Ах, целый день мы гуляли…) и «Блюз» (Что нам день, что нам ночь…) – с Лёней Ентиным в 1961 году. Вместе с Лёней они распевали романсы, блатные песни и шлягер курильщиков «Анашу», к которой они с Анри присочинили несколько куплетов.

Соавторство с Анри началось в 1963 году. Музыка чаще всего бралась уже существующая, и Алеша ее перерабатывал, компилировал, приспосабливал, изменяя иногда до неузнаваемости. В ход шло все: американские песни, еврейские (и древнееврейские!), французские, ирландские, русские песни, не только русские, но и советские, любые жанры: джаз, романсы, народные песни, даже наша «Березонька», даже индонезийская народная песня «Бурункака». И даже Иоганн-Себастьян Бах не миновал общей участи. Ни Жорж Брассанс, ни Гарри Белафонте…

«Нужно обратить внимание, что песни первых стиляг сочинялись на знакомую <���…> мелодию. В скором времени этим приемом стал широко пользоваться Алексей Хвостенко, а следом и автор этих строк».

Так пишет Анри в «Воспоминаниях о давно позабытом». К некоторым песням Алеша писал свою собственную музыку. Большого значения то или иное авторство не имело: в его исполнении все полностью усваивалось как принадлежащее ему как будто он на свет явился с этой гитарой и этими песнями.

Если посмотреть на даты написания, то увидим, что у них с Анри бывали своего рода «взрывы» совместного творчества, происхождение которых трудно объяснить. В 1963 году вдруг появились и зазвучали «Страшный суд», «Игра на флейте», «Жалоба американского повешенного», «Грехопадение Адама», в 1965 – «Благовещение» и «Прощание». В 1966 году Алеша написал нашу любимейшую песню «Слепой». Ее и по сей день с неиссякающим энтузиазмом поет моя дочь Дарья.

Однажды мы сидели в гостях у Алеши на Греческом. Наступила пауза в пении, Алеша протянул руку и включил радио. Проникновенный голос диктора говорил: «…А в капиталистическом обществе, где человек человеку волк…» – Алеша выключил радио и закончил: «…Человек человеку волк, лиса и медведь». Много лет спустя, в 1980 году, эти слова превратились в строчку «Ностальгической» (Пой, балалайка…).