Виктор Мочульский - Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского, описанное им самим

В конце 1828 года я стал, таким образом, инженер-прапорщиком. В классе я оставался первым, ведь тогда новоиспечённым офицером полагалось ещё 2 года оставаться в стенах училища, хотя экзерсисы с нами уже не проводились. Тем, кто хотел жить в собственной квартире в городе, было это дозволено; другие оставались в казённых комнатах. Только сейчас могли мы, нако нец, заняться нашим общественным образованием: обучиться хорошим манерам, познакомиться на балах с дамами, посетить театр. Кроме того, нам разрешили ездить на извозчиках и курить, что прежде было строго воспрещено кадетам. Естественно, молодые люди, внезапно выброшенные в большой город, нередко грешили против морали. Сладострастие и карточные игры, вино и долги были в порядке вещей. Нашим юношам предстояло сделать важный выбор, и одни без оглядки предались наслаждениям и погибли, другие, набравшись опыта и изведав нужду, поумнели и стали порядочными людьми, но таковых было меньшинство. Ведь в этой стране образованный, благородный человек может найти лишь немного способов достойно зарабатывать на жизнь.

Все должны служить, и тот, кто не служит, или не служил, не обладает никаким авторитетом, никаким значением. Треть не служивших людей погибает из-за наших законов о дворянстве. И, так как все должны служить, и все молодые люди подготавливаются обществом исключительно к службе, свободное развитие их талантов сдерживается. Это большое несчастье для государства, ведь из-за такой службы помещики ослабевают, имения забрасываются хозяевами и приходят в упадок, семьи нищают, торговля прозябает, выживая только в крупных городах, и страна беднеет.

Император Николай любил исключительно военных, представители же других профессий были вынуждены довольствоваться задним планом. Он полагал, что Россия способна процветать и удерживаться в порядке, только будучи преимущественно военным государством. Верно ли, однако, что можно удержать в порядке саму армию? Очевидно, нет, и история научает нас этому, ведь, пожалуй, нигде ещё не осуществили больше военных заговоров, чем в России.

Я окончил так называемые офицерские классы инженерного училища в конце 1830 года, как раз тогда, когда в столицу дошла весть о восстании в Варшаве. Подпитываемый всяческими слухами страх был велик, некоторые уверяли даже, что поляки преследуют наши войска. Сам император воззвал во время парада к патриотизму офицеров – те, конечно, ответили восторженными возгласами, будто Отечество и впрямь находилось в опасности из-за кучки непокорных студентов и юнкеров, разыгравших сущий спектакль. Если бы Константин отдал войскам приказ силой разогнать бунтовщиков, то всё кончилось бы за час. Но он того не желал. Конечно, не по трусости – свою отвагу Великий князь выказывал не раз. Но по многим признакам можно судить, что глубоко в душе он даже радовался такой возможности отомстить за свою обиду, за утерянный императорский престол. Я сам слышал от наших генералов, очевидцев всего произошедшего, что Константин решительно противился введению их войск на польские земли и упорно отклонял все разумные предложения по усмирению восстания.

Несправедливым было бы как безоговорочно осуждать поляков за эту революцию, так и превозносить их за неё до небес. Польша вошла в состав Российской империи с собственной конституцией, которую следовало бы соблюдать – её нарушения, а также произвол Великого князя стали главными причинами восстания. Но, с другой стороны, очевидна и неблаго дарность поляков по отношению к Константину и к России. Ведь только благодаря русской защите и помощи Польша за 15 лет достигла такого благосостояния, каким ранее никогда не обладала. Множество либеральнейших и полезнейших нововведений было проведено в жизнь и маленькое королевство могло служить примером для многих европейских государств. Можно говорить всё, что угодно, но ту революцию должно счесть делом неправедным и произвольным. Даже если целью восставших и было установление своего собственного короля, история свидетельствует, что ни при одном короле в Польше не было такой сильной экономики, как при Великом князе.

Польская кампания началась в 1831 году. Вскоре и я, прямо из инженерного корпуса, был направлен в армию в качестве инженер-унтерлейтенанта. Мне едва хватило времени на то, чтобы купить седло и некоторые другие, необходимые для путешествия вещи, – столь быстро надо было отъезжать. Тем временем поляки собрали в Варшаве целую армию.