Геннадий Смолин - Булгаков на пороге вечности. Мистико-эзотерическое расследование загадочной гибели Михаила Булгакова

Многие ученые, занимаясь исследованием феромонных каналов связи, а в особенности механизмом воздействия запахов на человека, пришли к выводу: оказывается, можно создавать такие вещества, которые заставляли бы нас больше трудиться, покупать то, что нам не нужно, а по тем или иным «ароматам» человека следить за его здоровьем и выявлять недуги. И – надо отдать должное – вплотную подступили к тайне из тайн, глобальной проблеме, из глубины седых веков волнующих человечество – необъяснимому феномену любви. Дело в том, что изучение этой чрезвычайно важной сферы знаний объяснялось трудностями объективизации наблюдений. Тем более, у тех же животных запахи – чуть ли не главный язык общения, поведения и жизнедеятельности.

На первый взгляд технологическая цепочка в процессе обоняния до удивления проста. Одорант попадал в носовую полость, отсюда от анализатора обоняния сигнал поступал в лимбическую зону головного мозга, в так называемый эмоциональный мозг или древний мозг – мозг риптилий…

Конференция оказалась довольно интересной. Антураж, конечно, соответствовал программе, но за ним легко угадывалась попытка организаторов навязать прибывшим на конференцию медикам – публике, в общем-то достаточно беспринципной – новые лечебные крема со своими аттрактантами (привлекающими веществами) и репеллентами (отталкивающими веществами) из чисто коммерческих соображений. Едва ли каждого делегата в первую очередь волновало, как он выглядел в глазах коллег, какое впечатление производил. При таком подходе к делу форма стекол очков был куда более значима, нежели вопросы природы и лечение стресса. Не говоря уже о других научных проблемах. Впрочем, допускаю, что в оценке конференции и её участников я высказал «недоброжелательность», как говорили интеллигентные люди. Я знаю, что частенько бываю недоброжелателен к согражданам, но до какой степени, выяснилось через пару дней.

Первые трое суток я старательно изображал из себя приличного человека. Днём слушал доклады, то есть дремал под монотонные разглагольствования докладчиков. По вечерам валялся в гостиничном номере, смотрел в огромных количествах фильмы. И пачками поглощал картошку фри, хотя как заметило одно из светил медицинских наук: этот продукт со временем вредил детородным функциям мужчин и женщин, делая их бесплодными…

В этот вечер я повёл себя так, как будто готовился пойти в театр. Принял душ, побрился второй раз и обильно полил распаренную кожу крепким одеколоном. И подошёл к зеркалу. То, что я увидел в зеркале ванной комнаты, расстроило меня. Располневшее лицо, брыли, дряблые мышцы рук и ног, теряющие на глазах эластичность…Я дал себе слово, что по возвращению в Москву сразу же начну работать с гантелями в спортзале.

Надев свежую рубашку, я спустился в ресторан отеля.

Публики было немного. В дальнем углу за маленьким столом сидел и ужинал в одиночестве мужчина, чьё лицо было мне знакомо. Я встречал его в конференц-зале и даже однажды слышал случайно, как он в перерыве между докладами на очередном кофе-брейке (перерыв за чашкой кофе), что-то с азартом доказывал одному из делегатов. Я внимательно присмотрелся к нему. Это был мужчина выше среднего роста, плотный с животиком; в его походке, жестах и интонациях угадывался человек военный. У него был резковатый, как у военного голос.

– Эдуард Александрович Хлысталов, – представился он. – Отдел по связям с общественностью или ЦОС, а тружусь в той самой корпорации, которая являлась спонсором конференции.

Когда я вошел в зал, он поднял голову и встретил меня вежливой улыбкой пресс-секретаря. Выпитая в номере водка, этот чёртов червь, оживший после пары рюмок не то у меня в душе, не то где-то под ложечкой, и грустная перспектива провести очередной бежевый вечерок в одиночестве буквально погнали меня к тому столику в дальнем углу. Все остальное было просто делом техники.

Я представился и поинтересовался, какого мнения он от питерской кухни, и осведомился, не будет ли он против, если я присяду за его столик. Он отложил в сторону книжку в мягкой дешевой обложке, и, одарив меня благосклонной улыбкой, сделал приглашающий жест. Я заказал бутылку «Хванчкары», мы растянули её на пару часов и отправили официанта за следующей. Эдуард огорошил меня тем, чего я не знал в достаточной степени, а именно: про загадочную смерть Сергея Есенина именно здесь в «Англетере».

– Всем хорошо известна беломраморная доска на стене гостиницы, менявшей не раз свое название. Она гласит о том, что здесь 28 декабря 1925 года трагически оборвалась жизнь поэта, – рассказал он. – Все верно, кроме одного – здесь был убит Есенин, а не покончил с собой, как повествовала официальная версия.